Расследования Берковича 9 [сборник] | страница 35



— Майор Лившиц, — сказал инспектор Хутиэли, — решительно отвергает версию о том, что убийцей был религиозный еврей. Он утверждает, что преступник переоделся, чтобы обмануть следствие.

— Полная чушь, — поморщился Беркович. — Представьте себе ночного грабителя, идущего на дело в черном костюме и кипе. Кстати, почему только в кипе? Если уж говорить об антураже, должна быть шляпа.

— Шляпа с головы упала, когда он бил жертву ножом. Не смотри на меня так, Борис, я излагаю версию майора, и на этой версии будет настаивать все начальство. Как и на том, что это был маскарад. Да, ты прав, нужно быть идиотом или психом, чтобы устроить такой цирк… Но они там так думают.

— А вы считаете, что убийцей и грабителем действительно мог быть религиозный человек? Хасид?

— Это невероятно, согласен, но маскарад с переодеванием — полный бред. А из двух версий — невероятной и невозможной — нужно выбрать одну.

— Мы эту версию прорабатывали весь день, несмотря на то, что майор был нашими действиями недоволен, — сказал Беркович. — Наверняка завтра нам запретят вести расследование в религиозном районе.

— Да, — кивнул Хутиэли. — Меня потому и подключили к этому делу — чтобы я подействовал на тебя соответствующим образом.

— И вы намерены так поступить?

— Но ведь ты сам говоришь, что за весь день не продвинулся ни на шаг.

— Расследование в религиозной среде — это самое последнее, что я мог бы пожелать себе в жизни, — согласился Беркович. — Мне нужно было найти человека, поздно вернувшегося домой. Найти мокрый костюм. Но все молчат, потому что раввин велел им не вести разговоров с полицией. Вполне возможно, что я говорил и с убийцей, но он ничем себя не выдал…

— Вот видишь, — сказал Хутиэли. — Все это бесполезно. Даже если виноват кто-то из них, его будут покрывать, потому что там свои законы. Они, конечно, ни в коей мере не оправдывают убийство, но суд будут вершить сами. И если однажды мы обнаружим где-нибудь на пустыре тело, побитое камнями…

— Может быть и такое? — поразился Беркович.

— Теоретически, — пожал плечами Хутиэли. — По традиции именно такое наказание полагается еврею за убийство. А расследование они там проведут сами, у них вполне достаточно для этого возможностей.

— Я не понимаю смысла этого убийства для религиозного человека, — пожаловался Беркович. — Отнять две тысячи шекелей и тысячу долларов мог уличный грабитель, обычно промышляющий в позднее время. Он мог выследить англичанина…

— Тоже, кстати, странный тип, — заметил Хутиэли. — Что его понесло на улицу в такую погоду?