В дверь снова тихонько постучали, и в кабинет просунул голову Макклауд.
– В чем дело? – резко спросил Нельсон, на миг забыв о правильных тонах из методички.
– У нас там… инцидент.
– Что за инцидент?
– С Альбертсоном и шредером.
– И?
– Остались только ноги.
– А остальное где?
Макклауд оглянулся через плечо и вновь посмотрел на Нельсона:
– Вроде как везде.
Нельсон вздохнул и взял ведро, которое держал рядом с картотекой.
– Хватай швабру, лопату и какие-нибудь щипцы. Сегодня работаем сверхурочно.
– Скажу остальным, – возбужденно отозвался Макклауд и рванул обратно в отдел.
Нельсон же на минутку задержался в кабинете, пытаясь взять себя в руки. Бесила его не столько необходимость остаток ночи очищать шредер и светильники от ошметков Альбертсона, сколько то, что теперь он не мог никого убить сам. В этом вопросе методичка была бескомпромиссна. В отделах, не участвующих в полевых операциях, допускалось не более одного измельчения, обезглавливания, сожжения или пожирания сотрудника враждебным субъектом – человеком, зверем или киборгом – в квартал. Правило касалось и зомби. Летающие вокруг конечности волей-неволей обрушивали бюджет и снижали боевой дух. Вот и боевой дух Нельсона тоже пал, и он ничего не мог с этим поделать.
Смертельно подавленный, Нельсон вынес ведро в почтовое отделение, твердо зная, что еще три месяца не имеет права прикончить ни одного из своих подчиненных.
Куп еще не успел осушить первую за день чашку кофе, когда Жизель получила сообщение из департамента, что Вулрич, их босс – на самом деле босс всех и вся в ДНН, – желает их видеть. Под ложечкой тут же засосало от ледяного страха, как и всякий раз перед встречей с Вулричем. Чувство чем-то напоминало приступ тошноты у ребенка, вызванного в кабинет директора, только Купа накрыло взрослой версией – безумно захотелось быстренько достать наличные и паспорт… Ощущение не из приятных, и Куп всячески противился необходимости идти на встречу, так что следующие пятнадцать минут искал способ выкрутиться. Жизель ничем не помогала, лишь допила кофе и оделась, не обращая на него внимания.
Острое чувство, что она стоит за спиной, кольнуло Купа, когда он чах над третьей чашкой кофе.
– Нет, – отрезал он.
– А вдруг там ничего такого, – произнесла Жизель. – Вдруг он нас на чай пригласил. Может, даже речь о повышении. Может, тебе наконец-то выделят собственный стол.
– Мне не нужен стол. Я мошенник. У мошенников нет столов. У нас есть инструменты, машины и шесть путей для побега из города.
