На этой пресс-конференции не было сообщено, что Эрих Кох уже обратился к Альфреду Розенбергу, рейхсминистру по оккупированным областям, с просьбой о получении кенигсбергским историческим музеем Янтарной комнаты, на что вскоре последовал ответ: для размонтирования комнаты в Царское Село в ближайшее время выедет специальная группа батальона особого назначения министерства иностранных дел, однако комната эта никак не может быть передана в Кенигсберг, так как представляет собой особую государственную ценность. Несомненно, что она украсит будущий «Музей народов мира» в городе Линце, в создании которого так заинтересован фюрер. Батальон особого назначения в ведомстве Иоахима Риббентропа, которым руководит майор СС Эберхард фон Кюнсберг? Музей в Линце? Да, все это очень серьезно, но не таков был Эрих Кох, чтобы отступиться от задуманного! Несколько поразмыслив, он командирует в зону боевых действий свою группу с посланием командующему 18-й армией Георгу Кюхлеру, с которым был в хороших отношениях, — обеспечить передачу Янтарной комнаты и иных ценностей Екатерининского дворца его, Коха, людям. Получив действительно поступившее из Берлина от Риббентропа указание о передаче «янтаря» группе майора фон Кюнсберга и как бы отказав Коху, имперский министр по делам оккупированных восточных территорий, только что разместившийся со своим штабом в Риге, Альфред Розенберг тем не менее не спешил. Во-первых, он не подчинялся непосредственно Риббентропу — тот министр там, на Западе, а он министр тут, на Востоке; во-вторых, Ленинград и его окрестности территориально пока еще не попадали в зону его влияния, не были переданы ему военными, да и командование группы армий «Север» не подчинялось его ведомству. К тому же — Кох, любимчик Гитлера!.. Жаль, конечно, что такие сокровища уплывут в Восточную Пруссию, но все тут так сложно! Ведь даже если он и обратится к командующему группой армий «Север» фон Леебу или непосредственно к упрямому, как все пруссаки, генерал-полковнику Кюхлеру, будет ли какой толк? Нет-нет, надо помедлить…
…Переговорив с фон Леебом, генерал-полковник Кюхлер вызвал к себе командира оперативной группы для особых заданий командования «кунстшутцофицера» («офицера по защите искусства») полковника графа Золмс-Лаубаха и сообщил ему, что на днях из Кенигсберга приедет специальный порученец Эриха Коха, доктор Альфред Роде, знает ли он такого? Конечно, искусствовед по образованию, граф Золмс-Лаубах прекрасно знал, кто такой доктор Роде. И, поняв без особых пояснений, что следует сделать, доложил командующему, что для демонтажа Янтарной комнаты ему потребуется человек шесть — восемь солдат из третьей роты резервного (строительного) 555-го батальона. Кюхлер кивнул: да-да, конечно, действуйте, показал глазами на телефон. Полковник поднял трубку, подал ее Кюхлеру. Тот дал соответствующие указания, приказав одновременно усилить охрану Екатерининского дворца и никого, кто бы, откуда бы и с какими бы полномочиями, хоть из самой рейхсканцелярии, ни появился там, без разрешения полковника фон Золмс-Лаубаха, который наделен особыми полномочиями штаба группы армий «Север», в Янтарную комнату не пускать. Все, господин полковник! Действуйте быстро, решительно, но и тактично, если столкнетесь с людьми рейхсминистра Розенберга. «Гутен нахт». — «Ауфвидерзеен»…
