Скандал был страшный! Мария Ивановна потом наказала Лёвушке купить коробку хороших конфет. Анну Васильевну необходимо было задобрить, потому что именно у неё покупались молоко и сливки для этого полосатого поганца.
Мария Ивановна выглянула в окно. В бане шла своя жизнь, но свет в боковой спальне не горел. Видно, кто-то уже получил свою порцию пара и выпивки и теперь отправился на боковую. Часы показывали начало третьего.
Понимая, что не заснёт, Мария Ивановна всё равно легла в постель. Теперь её мучила другая мысль. А ну как убийца-неудачник пробрался в баню и сделал своё чёрное дело? Правда, она не слышала выстрела, но его и невозможно было услышать в эту грозу. Утешать себя можно было только тем, что убийца не посмеет стрелять из пистолета на глазах Лёвушкиных друзей. И потом – кто же убивает в бане? Нет. Это совершенно невозможно!
Когда начало светать, Мария Ивановна готова была вскочить и мчаться в баню, чтобы проверить – не пострадал ли любимый племянник. Но на этот раз её остановил уже не страх, а чувство неловкости. Люди молодые, парятся они всегда с большим количеством спиртного. Их теперь не добудишься. Но есть в компании и разумный человек. Инка, конечно, дрянь, но она никогда не оставит дверь нараспашку.
Предлагаемые читателю события развёртывались жарким летом в небольшом поселении, раскинувшемся на высоком берегу чистой и полноводной реки. Я употребляю термин «поселение», поскольку затрудняюсь назвать этот населённый пункт дачным посёлком, равно как и деревней. Это именно поселение – симбиоз, естественное слияние города с деревней.
На высоком берегу реки Угры произошло то, о чём мечтали большевики. А произошло это потому, что деревня к описываемому времени совершенно умерла. Остались только развалины когда-то гордого собора, обширное кладбище, которое неуклонно пополнялось новыми могилами – покойников сюда везли со всей округи, – и пять домов бывших колхозников. Вот к этим кривым, косым, щелястым домам и приткнулись горожане-москвичи.
Место это, называемое Верхним Станом, отличалось удивительной живописностью. Берег, который спускался к реке пологими уступами, зарос пахучими травами и удивительной крупноты ромашками. Подножье угора с одной стороны окаймлялось ручьём. Вдоль ручья раскинулись совершеннейшие джунгли, а выше, там, где обнажились рыжие валуны известняка, в каменистую почву вцепились корнями вековые сосны. В бору и по сию пору не вытоптаны разноцветные мхи, а маслят по хорошей погоде столько, что ногу негде поставить. По левую сторону угора тянутся вдоль реки дубовые и берёзовые рощи, перелески образуют круглые поляны, на вырубках тьма земляники. Рай, одним словом.
