Музыка заглохла, но и лампы моргнув несколько раз погасли, оставив Алекса в почти полной темноте.
— А-у-у-у — снова заорал он — слышит меня кто-нибудь?
Ответа не было, но по соседству послышалась возня, кто-то стонал, где-то в отдалении визжала женщина. Алекс понял, что до него в ближайшее время, дела никому не будет, и выбираться отсюда придется самому.
Зачем вылезать из вагона? Алекс не знал, он бы посидел лишние пару часов в вагоне, ничего бы с ним не случилось, если бы не жуткая необходимость отлить, а желание добраться до туалета, или хотя бы заменяющего этот самый туалет, куста, достаточно мощный стимул для поиска выхода. Быть найденным в обоссаном вагоне, ему не хотелось, пусть он и понимал, что обоссанный вагон это последнее, на что кто-либо обратит внимание в подобной ситуации.
В критических ситуациях, мозг либо тормозит как старый пентиум, либо наоборот — разгоняется, Алекс относился к людям с мозгами второй категории. Оглядевшись, он открыл багажный отсек и почти на ощупь, вытащил оттуда пару своих чемоданов. Раскрыл один, покопался, пытаясь в темноте разобрать, что и где лежит. В одном из отделений лежали аккуратно свернутые галстуки, забрал их, вместе с первой попавшейся под руку рубашкой. Во втором чемодане отыскал коробку с ремнями — кожаные ремни разной расцветки и текстуры, под разные костюмы. Четыре штуки, забрал и их. Должно хватить.
Рубашку разорвал, перевязал рассеченную руку и лоб — ничего серьезного, но ранам полагается быть перевязанными, к тому же ссадина на лбу снова начала кровоточить и кровь заливала глаза. Надолго раны его не задержали, пары минут хватило чтобы перевязать руку и намотать повязку на лоб, после чего Алекс приступил к реализации плана побега из опрокинувшегося вагона.
Соединив ремни и галстуки, он получил крепкую и достаточно длинную веревку, один конец пропустил под брюхом пса, затянул пряжку. Поставил один на другой два чемодана, взгромоздился на них, не выпуская из рук второго конца веревки, подпрыгнул, ухватился за косяк раскрытой двери купе, подтянулся, помогая себе ногами, выбрался.
Улегся животом на перегородку, отделяющую купе от прохода, потянул импровизированную веревку, вытаскивая тяжелого пса. Наверное, не меньше шестидесяти кило. Отъелся старик, разжирел.
Не прошло и минуты, как пес был извлечен из ловушки, освобожден от ремня, и Алекс, придерживая Рыжего, отправился по боковой стенке вагона в сторону тамбура. Не удивился, увидев, что вагон с остальным поездом не соединен, видимо, поезд сошел с рельс, вслед за ним сошли и несколько вагонов. Часть из них опрокинулась, оторвавшись от остальных, но далеко вагоны не укатились. Буквально в паре десятков метров Алекс увидел половину поезда — вагоны, которые остались стоять «на ногах». С другой стороны, на таком-же расстоянии валялись еще несколько вагонов, и в том числе сам локомотив, или как правильно назывался этот чертов электрический паровоз. Возле опрокинутых вагонов, ошивалась и толпа людей, явно занятых каким-то важным делом.
