То был монастырь Фахая.
— А, — сказала Зеленая, — теперь я все понимаю!
Красивая зеленая бабочка полетела от берега, догоняя чуть видневшуюся над рекой белую точку…
Уже было поздно, когда Зеленая вернулась домой. Сучжэнь сразу по ее лицу узнала, что ей удалось отыскать Ханьвэня, но что сведения будут неутешительны.
На тревожные и торопливые расспросы своей госпожи Зеленая рассказала, что Ханьвэня держит в плену Фахай. Конечно, его можно было бы освободить, если бы монах не овладел совсем умом и волей ее мужа.
— Эта старая тварь, — говорила Зеленая, — все время втолковывает твоему мужу, что ты — отвратительная ведьма, злой оборотень, которая только ищет случая, чтобы погубить его. И — странное дело! — Ханьвэнь не только не сердится на бритоголового за эти слова, но, кажется, даже верит им!
— Подлая гадина! — воскликнула Сучжэнь, топнув своей крошечной «золотой лилией»>36 о каменный пол. Глаза ее засверкали, на щеках выступил румянец — и Зеленая узнала в ней прежнюю гордую, энергичную, могучую Белую Змею.
— Мы должны, — продолжала Сучжэнь, — сейчас же идти в это гнездо летучих мышей — монастырь на Золотой Горе, и во что бы то ни стало освободить дорогого моего Ханьвэня. Нужно действовать как можно скорее, потому что старый негодяй с каждым днем подрывает доверие мужа к нам. Но — не забудь, что Фахай могучий волшебник; нам нужно быть очень осторожными!
И обе женщины тотчас поспешили на Цзинь-шань.
У ворот монастыря их встретил привратник, который не пропустил их за ограду, говоря, что женщинам вход внутрь воспрещен. Но они настаивали, уверяя, что им нужно видеть самого великого настоятеля.
Тогда привратник впустил их в первый двор, а сам пошел к Фахаю и доложил ему, что какие-то две женщины хотят непременно его видеть.
Удивленный Фахай вышел на двор.
К нему подошли две дамы, и одна из них, молодая и очень красивая, обратилась к нему:
— Отец мой! Не видели ли вы в последнее время моего мужа?
Фахай сразу узнал, кто говорит с ним. Его поразила и возмутила та дерзость, с какой эти преступные исчадия вечного сумрака осмелились явиться сюда, в святое место.
— Мерзкие твари! — грозно крикнул он. — Вон отсюда! Как вы осмелились показывать свои гнусные лица здесь, в священном присутствии великого Будды! Ханьвэнь здесь, и у меня он в безопасности: никогда он не будет жить с вами!
Сучжэнь сделала движение к монаху.
— Как, ты еще здесь! — в бешенстве закричал Фахай, — и бросил вверх бывший у него в руках длинный посох.
