— Все равно я себе смерти не желаю.
— Да и я не хотел бы себе такого финала и предпочел бы ему пожизненное заключение, если бы у «хозяина» мне создали условия для жизни. Чтобы я мог не только трудиться, но и отдыхать, заниматься самосовершенствованием и видеть, что я живу в нормальных бытовых условиях. Может быть, тогда я иначе стал бы смотреть на жизнь… К примеру, взять тебя и меня. Приговорят «свахи» нас к расстрелу. Мы начнем писать жалобы в разные инстанции, будем просить о помиловании. Нам начнут поступать отказы то из одной инстанции, то из другой. В ожидании своей участи может пройти не один и не два года. В таком ожидании мы заживо сгнием. Будем живыми трупами. И ты считаешь, что за такую жизнь стоит бороться?
— Может быть, власть подобреет и повернется к нам лицом? Сделает в ИТК такие послабления, о которых ты только что говорил? — с надеждой в голосе произнес Биток.
— Дорогой ты мой Биток, в экономике ты совсем не петришь. Для того чтобы государство повернулось к нам лицом и удовлетворило наши элементарные нужды, оно прежде всего должно добиться экономического благополучия. Чтобы у него в бюджете хватило средств не только на заделывание дыр, но и на развитие разных дорогостоящих программ, от которых в ближайшие годы не будет материальных отдач, а только одни убытки. Тогда, возможно, мы сможем рассчитывать, что нам начнут строить новые ИТК, тюрьмы, создавать условия для проживания. А такое время не скоро наступит…
— Ты мне всю душу разворотил своей лекцией. Давай лучше полежим и помолчим, — расстроенно предложил Биток, которому хотелось в спокойной обстановке переварить услышанное.
— Давай полежим, помолчим, все равно делать-то нечего, — легко согласился Влас.
Полежав в молчании минут тридцать, Биток поинтересовался у Власа:
— Где ты так толково рассуждать насобачился?
— Я, дружище, экономист по специальности.
— Чего же ты не работал по ней, а занялся нашим ремеслом?
— Переоценил свои способности и возможности.
— Ты мне так и не ответил, почему не стал работать экономистом?
— У экономиста зарплата не та, что у стрелка.
— Понятно! А толково стрелять где научился?
— В морской пехоте служил. Там нас многому такому обучили, что штатским и во сне не приснится.
— Зря ты свои армейские навыки применил на гражданке.
— Спорить с тобой не приходится. В этой части ты прав, — вздохнул Влас.
— Вижу, жадность до бабок нас с тобой погубила…
За четыре месяца следствия по его делу Власу пришлось много раз следовать этапом из СИЗО в ИВС и обратным маршрутом. Жизненные пути Власа и Битка разошлись. Через новых сокамерников Влас узнал, что суд присяжных приговорил Битка к расстрелу и что тот теперь находится в камере смертников.
