Совсем исключительное место среди моих знакомых и друзей занимала семья Мещеряковых, Состояла она из матери-вдовы, трех сыновей и дочери. С младшим из сыновей — Владимиром — пришлось мне пройти весь курс ялтинской гимназии, и я сохранил о нем самую светлую память. Чудесный товарищ, лихой гимнаст, один из первых учеников класса, он имел открытое, интересное лицо, и весь класс любил его за выдержанность, услужливость и приветливость. Он и ввел меня в свою семью, когда мы уже почти заканчивали гимназию. Жили они небогато, но все же с достатком. Мать была настоящим другом детей, всю себя им отдававшим и всегда умевшим разговаривать с ними и понимать их. Да и дети относились друг к другу с таким же вниманием, интересом и уважением. Никогда ни в какой семье я не встречал такого благожелательного уважения друг к другу, и вся квартира их благоухала глубокой и светлой молодостью.
Мир, наполненный светом, дружелюбие, но не обращенное на себя, а открытое всему возвышенному и прекрасному — жизни, науке, искусству, святости.
В их доме бывали лишь друзья, и у них всегда было весело, интересно, занимательно…
К чаю не подавалось дорогих тортов, все было домашним, вкусным и разнообразным. И подано было хорошо, а на буфете, между блюдами с едой, всегда стояли изюм, миндаль, орехи и пастила для молодежи дома. И пахло так приятно! Перед праздниками в спальнях теплились лампады; слышалось потрескивание фитилей, чуть пахло маслом с примесью тонкой душистости церкви…
Вера, единственная девочка в семье и самая младшая из детей, была блестящей ученицей, но это не мешало ей быть милой, простой и приветливой. Но самым выдающимся был старший из братьев, Александр, человек высокой души, светлого ума, обладавший абсолютной памятью. Он был много старше нас, и я хорошо узнал его лишь в 17-м году, когда, по слабости здоровья, ему пришлось приостановить учение в Московском университете и переехать к матери в Ялту. Он был высокого роста, с правильными чертами лица, с незабываемыми глазами. Говорил он замечательно сжато, ясно, убедительно. Все прочитанное навсегда им запоминалось, и так как в эти годы все его интересовало, то эрудиция его была огромна. Он был так же силен в математике, физике, химии, как в философии, истории, литературе; был блестящим шахматистом, любил и понимал серьезную музыку. Получив классическое образование, он был большим поклонником античного мира и античной красоты.
В его устах жизнь Эллады оживала перед нами, и, казалось, ее солнечная благоуханность нисходила на нас. Он любил прогулки в горы, и среди скал и сосен мы часто просили его почитать нам стихи. Он помнил и знал наизусть и классиков и новейших поэтов и часто завораживал нас ритмичной гармонией слов. И было в нем особое понимание нас, своих друзей, так как умел он прочитать именно то, что нам хотелось услышать… Читал он стихи просто, без эффектов, но каждое слово жило, звучала музыка строф, и мысль выделялась ясно и глубоко.
