И вот в тени мимоз обсуждали и вырабатывали мы планы наших поездок, и, быть может, дыхание пушистых цветов влияло на наши решения, учило нас благоразумию, которого так не хватало нам в эти годы.
Одной из любимейших наших экскурсий была поездка в горы, к водопаду Учан-Су. Ехать надо было всего километров восемь, но подъем был крутой и почти постоянный. Зато дорога шла лесом. Пахло сосной и дышалось легко, несмотря на нагрузку и усталость. Временами сосны сменялись грабом и дубками; появлялись заросли кизила, запах смолы казался разреженным, в нем звучали новые нотки. Но это длилось недолго: снова преобладали сосны; на склонах дороги шины скользили по ковру опавших игл… Мы замедляли ход, но не останавливались, не сходили с велосипедов.
Есть что-то дружественное, бодрящее в летнем лесу. Кто не любит уйти в его чащу, лечь на спину, смотреть на кроны деревьев? Кто не чувствует себя счастливее и сильнее, надышавшись его ароматом?…
Несмотря на крутой подъем, мы ехали быстро; кое-кто даже вырывался вперед и исчезал из виду, желая показать нам свое превосходство; остальные же держались вместе и молча, сохраняя силы, жали на педали. Я особенно уставал в начале поездки; первые два километра казалось, не выдержу, остановлюсь, поверну назад. Потом дыхание налаживалось, мускулы привыкали, и я ехал спокойнее, увереннее. Воздух становился легче, прозрачнее; мы поднимались все выше и выше. Но вот и водопад. Теперь велосипеды оставлены, и мы идем по тропинке к самой воде. Там можно посидеть, закусить, отдохнуть и, главное, напиться. (Ничего нет лучше стакана холодной воды после большого физического утомления; потом уже можно перейти и на другиe напитки, но в первый миг ничто не заменит воды.) Мы сидим, говорим о поездке, любуемся белоснежной волной, падающей с гор. Учан-Су не поражает воображение своей грандиозностью, но какая свежесть вокруг него! Как сверкают брызги на солнце! Мы сидим на простых, грубо обтесанных скамьях за такими же столами. Шумит водопад, шелестят листья, и вместе с тем как-то тихо вокруг; или это в нас самих такая тишина? Мы едим сандвичи, захваченные из дома, потом малину, собранную здесь татарчатами, которая стоит так дешево. Нам приносят тарелки душистых ягод, поливают их густыми сливками, посыпают сахаром. Мы едим молча; на лицах написано полное наслаждение; внизу, в городе, малина — лакомство редкое и дорогое. "И вкусно и ароматно", — говорит кто-то. И точно, аромат малины, только что сорванной и зрелой, ни с чем не может сравниться. Эта душистость звонкая, певучая, целая симфония душистости. Есть русское выражение "малиновый звон колоколов". Пусть люди культурные знают, что идет оно от чудесного колокольного звона бельгийского города Малин, но народ, говоря о малиновом звоне, думает о ягоде малине и о ее радостном запахе, о волне ее благоухания. Да и в парфюмерии также высоко ценится малиновая душистость. Она всегда является показателем великолепного качества эссенции или прекрасного уровня духов. Так, много лет спустя, в Париже, мы покупали масло болгарской розы. На столе было немалое количество различных образцов, и вдруг раздались памятные слова Эрнеста Эдуардовича Бо: "Смотрите, нюхайте — ведь этот пассаж розы малиной пахнет". Действительно, в начальном развитии аромата розы звенела малиновая душистость во всей ее характерной прелести. Среди семи образцов лишь один имел этот запах, и душистость его во всех стадиях благоуханного развития намного превосходила все остальные своим качеством.
