Так мы прошли метров пятьдесят. Расстояние я определял, отсчитывая шаги. Но вот диаметр штольни уменьшился почти вдвое, двигаться стало все труднее. Пришлось вначале сильно сгибаться, а потом ползти на четвереньках. Теперь выработка проходила в крепком кремнистом песчанике. Стало понятно, почему так уменьшились ее размеры: в крепкой породе труднее было делать проход.
Устав двигаться в неудобном положении, мы ложились на холодные камни и отдыхали в абсолютной темноте. Это безмолвие нарушали лишь глухие и частые удары собственного сердца. Во время одного из таких привалов я почувствовал, что земля подо мною вздрогнула, однако не обратил на это особого внимания. Но вот меня снова тряхнуло. Решив проверить, не показалось ли это мне, я спросил Петю:
— Ты не заметил, что земля трясется?
— Я и сам хотел об этом спросить, дядя Миша. Ходуном ходит — будто тяжелым чем-то по ней стучат.
В это время произошел новый толчок, гораздо более внушительный, чем первые. С потолка посыпался песок.
— А ведь это, Петя, землетрясение. Не вовремя…
Внезапно мозг пронзила мысль о возможности обвала. Неприятный холодок защекотал в груди.
— Давай-ка, Петя, полный назад! — крикнул я.
Мы мигом развернулись и быстро поползли к выходу. Я часто настигал Петю и натыкался на его ноги. Не знаю, продолжала ли вздрагивать почва под ногами. Мы так были взволнованы и так торопились, что не обращали на это внимания.
— Шире шаг! Шире шаг! — подгонял я своего товарища.
Скоро должна кончиться узкая часть штольни. Тогда можно будет встать на ноги — и бегом. Там и свет от входа видно…
— Нажимай, Петро!
Вдруг я налетел головой на ноги моего друга и тут же услышал его стон.
— Что случилось, Петро? Почему остановился? Ну, чего ты молчишь?
— Ушибся…
— Обо что? — я подполз к нему и уперся в груду каменных обломков.
Обвал! Вот это да!..
— Дядя Миша! Как же теперь? Как мы вылезем отсюда, а?
Я был так подавлен внезапно постигшим нас несчастьем, что долго ничего не мог ответить. Какой-то комок застрял в горле, голова пошла кругом. Однако и минутной слабости поддаваться было нельзя. Ответ мой прозвучал довольно твердо:
— Ничего, Петя, выберемся! Давай-ка попробуем разобрать завал.
Мы начали оттаскивать небольшие куски и глыбы. Действовать приходилось голыми руками, — геологический молоток здесь не годился, а других инструментов у нас не было. Работали молча. Я вынимал породу из обвала и передавал ее Пете, а он оттаскивал ее на несколько метров назад. Все это мы делали в темноте, ощупью.
