– Тебе, Твердь! – воздев руки к каменным небесам, возопил Пастырь.
Лишай с визгом полетел со скалы – прямо на площадку, из которой торчало несколько увитых проволокой столбов – штырей. Надо думать, их притащили сюда специально, даже успели рассчитать траекторию падения тел с этой убийственной высоты.
Толпа издала раскатистый вздох. С глухим хрустом тело Лишая нанизало на один из штырей. Дернувшись, старый знакомый посредника затих с торчавшей из груди железной трубой. Хоть Змей не испытывал ни малейшей симпатии к этому подонку, сейчас он ощутил ужас вперемешку с бесконечной тоской. Дело было не только в смерти негодяя. Да и сами Черные Святители были лишь отражением некой злобной стихии, ее передовым отрядом. Змей вдург отчетливо осознал, что на Карфаген действительно надвигалось что-то воистину темное. Неотвратимое. Ужасное.
– Банды неприкасаемых держат Карфаген в своих грязных лапах, – продолжил Пастырь. – Они решили, что так будет всегда. Что можно торговать рабами, органами, человеческим фаршем. Что можно высасывать из жителей кровь и пот, заодно сотрудничая с властями. Но на двух стульях не усидишь – зад треснет. – Черный главарь глухо рассмеялся своему остроумию. – Мы тоже не хотим быть слугами двух господ – Директории и неприкасаемых. Мы хотим служить только истинной силе, карающей и милосердной – священной Тверди! – Пастырь обвел руками пространство и продолжил: – Твердь заботливо окружает нас, укутывая в свое суровое одеяло из камня. Ее слезы – вода, дарующая нам жизнь, и она же заберет нас к себе после смерти. Нет ничего, кроме Тверди, – ни под, ни над ней. Все мы – ее порождения, и мы обязаны отплатить ей благодарностью и почтением. Лучших из вас мы зовем в наши ряды – Черные Святители поведут остальных к истине. Но прежде, чем прийти к истине, мы должны уничтожить ложь. Эту гадину, что разъедает наш мозг, смущает разум и ведет к гибели…
Вот и до посредника дошла очередь. Повиснув над пропастью, удерживаемый лишь крепкими руками своих конвоиров, Змей глядел на густой частокол острых металлических штырей под собой. На одном из них, наколотый, как бабочка в коллекции безумного энтомолога, неестественно раскинув руки, замер Лишай. Почему-то в голову посреднику пришла брезгливая мысль: «Только бы не на этот же кол – чтобы не застыть в обнимку со старым мерзавцем».
– Вот он – порождение лжи! – завопил Пастырь, тыча узловатым пальцем в сторону пленника, которого уже наклонили над пропастью, но все еще не давали рухнуть вниз двое в черных балахонах. – Самозванец, смутивший умы и толкнувший нас в бездну. Чтобы пойти по верному пути, надо очиститься от этой скверны. Чем ее смыть?!
