Одно радовало: под черной тысячетонной массой не было раздавленных в кровавую жижу тел. Змей успел узнать из отрывистых фраз, что услышал в толпе, пока его тащили сюда, на эту черную скалу: все произошло хоть и быстро, но точно не в одну секунду. Заметив в своде над головой быстро разраставшуюся трещину, под грохот осыпавшихся камней помельче, изоляты бросились врассыпную. Не обращая внимания на высокое напряжение проволочного заграждения и предупредительные выстрелы шакалов, люди спасали себя и отдавали жизни для спасения других. Кто-то погиб, проделывая проходы в проводах под высоким напряжением, сделав изоляторы из собственных тел. Кто-то заслонил собой ближнего от пули ошалевшего от ужаса охранника. В течение часа толпа оттеснила охрану. Подвешенных же на тросах стрелков смело вместе с растяжками чудовищным камнепадом.
Только, как это и бывает, победой толпы воспользовались самые темные силы. В прямом и переносном смысле.
– Что вам от меня нужно? – вяло повторял Змей, обращаясь к окружавшим его фигурам в балахонах.
Те каждый раз игнорировали эти вопросы, даже не смотрели в его сторону. Словно даже взгляд на пленника грозил неприятными последствиями: может, недовольством их полубезумного главаря или вообще – сглазом. Это было бы даже забавно, если бы не имело под собой реальной жизненной основы.
В сумеречном мире Карфагена суеверия являлись не просто взглядом на мир – это было частью жизни. Здесь все заставляло людей думать о потустороннем, мрачном и пугающем. Тревожные тени намекали на близость к миру мертвых, а странные подземные болезни и небольшая продолжительность жизни – на бренность бытия. Религии, культы, секты росли здесь как грибы – и так же быстро лопались в пыль вместе с уходом адептов. Магия имела здесь практическое значение – и не только в фигуральном смысле. В мрачных подземельях менялась психика, раскрывались тайные стороны человеческой души, обострялась чувствительность. Те, кто в суете жизни на поверхности в далекие времена, еще до Катастрофы, прожил бы заурядную человеческую жизнь, получили тут возможность сосредоточиться на своих внутренних возможностях. Да, жизнь здесь была не сахар, но позволяла обрести новые смыслы – если на то имелись желание и природная предрасположенность.
С детства недоверчивый, жестоко наученный жизнью, настроенный настороженно по отношению к любой попытке обмануть и «кинуть», Змей сам бы никогда не поверил ни в какие «чудеса», необъяснимые с точки зрения здравого смысла. Тем более что по юности сам собирал дань с гадалок, предсказателей и колдунов всех мастей, плотно обосновавшихся в торговых рядах Месива. Это был неплохой бизнес, который, помимо прочих, курировали и пестовали неприкасаемые. Но уже он тогда понял: не все эти странные люди – шарлатаны и жулики. Были среди них подлинные ясновидящие, врачеватели, пророки. Некоторые принципиально не брали денег за свои услуги – они просто искали истину, так, как могли в своих жалких, ограниченных условиях. Змей не раз сталкивался с персонажами, обладавшими паранормальными способностями, но все это казалось чем-то отвлеченным, не имевшим отношения к реальной жизни.
