– Лихо, – оценил краснолицый. – Я бы даже сказал – креативно. Только на кой черт, спрашивается?
– Вообще я не думал, что тут все так основательно, – признался Змей.
– А думать надо, – поучительно произнес синюшный. Даже значительно поднял короткий толстый палец. – Что, если бы вместо Накопителя сразу к стенке поставили?
– А что, есть и такая опция? – с застывшим лицом поинтересовался Змей.
– А ты как думал? – холодно сказал краснолицый. – Когда стоит вопрос: расстрелять десяток или погубить тысячи – тут не до морализаторства. На древних кораблях бунтовщиков вешали на реях – так, чтобы каждый видел. Но у нас вроде как цивилизованное общество.
– Вот именно, – кивнул Змей. – Вроде как.
– Так зачем ты сам полез в мышеловку? – спросил синюшный. – Вряд ли за бесплатным сыром – его ведь даже не предлагали.
– Мне надо найти здесь одного человека…
– Девушку, – мгновенно кивнул синюшный.
Змей не ответил.
– Точно, девушку, – оскалился толстяк. – Слышал, она у тебя красотка.
Посредник промолчал снова. Он настороженно изучал собеседников. «Они знают про Тану. Это как раз неудивительно: у власть имущих небось на меня целое досье со всеми связями, привычками и, может, даже мыслями. Но неужто они знают, где Тана? Не собираются ли они использовать ее для шантажа? Может, и ее арест не случайность?»
– Мы поможем тебе ее отыскать, – пообещал краснолицый.
– Я так думаю, не из благотворительных побуждений? – сквозь зубы процедил Змей.
– Правильно думаешь, – кивнул синюшный. Подмигнул товарищу. – Благотворительность у нас по другому ведомству.
Краснолицый хихикнул. «Какие-то внутренние отсылки, непонятные чужаку, – размышлял Змей. – Ну да и хрен с ними. Лишь бы ноги унести живым и девчонку вытащить из этой клоаки».
– Так чего вы от меня хотите? – спросил он.
– А ничего особенного, – заверил синюшный. – Просто оставайся самим собой. Видящим.
– Я уже не вижу ничего толком.
– А ты увидь, – настойчиво проговорил краснолицый. – Сделай над собой усилие, так сказать.
– Не понял…
– А чего непонятного? Люди верят тебе. Ты очень убедителен и понятен им в этом образе, – сказал жирдяй.
– Вот пусть у тебя и возникнут видения, – подхватил синюшный. – Скажем, ты был на поверхности и понял: там жить нельзя. Там смерть. Быстрая, лютая, неумолимая. И все такое прочее.
Краснолицый кивнул:
– Скажи всем этим, слишком уж любопытным: жить можно только здесь, в Карфагене, для чего он и был построен самыми талантливыми людьми в погибшем мире прошлого. Ты ведь не станешь спорить, что Карфаген спас жизнь всем, ныне живущим?
