— Да. Авдотьин приказал редактору толкнуть материал, чтобы ты поторопился Игошина бандитам сдать. На встречу с Кукурузовым пришёл урка Ондатра, сунул ему липовое удостоверение, рассказал, что пока требовалось… А осторожный Кукурузов ему поверил, потому что сам главный редактор велел поверить.
— Что из этого следует?
— Что и раньше следовало. Высмотрень известен только Ондатру. Ну, может, ещё кому из его приближённых. И всё…
— Если мы не сможем обезвредить глаза и уши Ондатра, я всю неделю буду сидеть сложа руки… А одна ты ничего не успеешь.
— Егоров, ты мне не доверяешь?
— Не обижайся. Именно тебе одной я и доверяю. Но ты одна… Вместе мы могли бы сделать больше.
— Что же делать?
— Не знаю. Но если мы не вычислим «крота» — моё дело проиграно.
— Не кисни прежде времени. Ладно, расходимся. Поговорим вечером.
Из курилки Одоева пошла к медэкспертам, Геннадий — звонить отцу.
— Алло, отец?
— Гена… Что у вас стряслось? Маша…
— Она у тебя? — Геннадий напрягся. Как вчера не догадался отцу позвонить? — Что молчишь?
— Мне с тобой поговорить надо.
— И мне с тобой… Как твой роман?
— Почему спросил?
— Саша твой, издатель, не показывался?
— Да в чём дело?
— Не телефонный разговор. Сейчас приеду. Машка у тебя?
— Пошла прогуляться.
— Тем лучше. Жди.
В коридоре Геннадий столкнулся с Урюпиным.
— Куда лыжи навострил? — улыбаясь, вопросил Коля.
Геннадий подозрительно глянул на него. Может, он ворам продался? Нет, Урюпин не дешёвка — совесть на зелень не поменяет.
— Дела.
— Ты в делах как в шелках! Где твоя помощница Каузина?
— Здесь, в управлении. Тебе она на что?
— Забыл? Я — её жених! — Урюпин засмеялся. — Прячешь её от меня? Ревнуешь?
Геннадий тоже усмехнулся:
— Личные отношения, в рабочее время…
— Иди, иди, куда шёл…
Пока ехал домой к отцу, снова передумал обо всём случившемся: о наезде криминала, о «проколе» отца, о дурости Машки, об Игошине и загадочном содержимом сумок, из-за чего, в сущности, и разгорелся весь сыр-бор.
Открыв дверь своим ключом, вошёл в квартиру. Отец сидел за компьютером, строчил текст, который никому на самом деле был не нужен: договор на книги — лишь скрытая взятка ему, Геннадию.
— Всё пишешь? — спросил мрачно, усаживаясь в кресло.
— Подожди минуту. Мысль закончу.
— Отец, что тебе наплела Машка? О чём она думает? Время идёт — ребёнок не болячка, он сам по себе не рассосётся, если не принять меры. Тут каждый час дорог.
Отец, морщась, отвлёкся от монитора, снял очки.
— Гена… Так нельзя.
Геннадий, кипевший внутри злостью на отца, нервно отшвырнул лежавшее на журнальном столике яблоко.
