Ничего стоящего не узнав, с места обитания семьи Нуретовых Геннадий отправился прямо к отцу — из управления на рацию в уазик оперативников дежурный передал о звонке отца. Геннадия встревожило, что отец упомянул о недомогании.
Когда он открыл дверь своим ключом и вошёл, отец сидел за столом перед компьютером и работал. Обернувшись на звук шагов, Андрей Андреевич улыбнулся:
— Хорошо, что приехал. Договор почти у меня в кармане. Перекусишь?
— Спасибо, отец. — Геннадий устало плюхнулся в кресло, вытянул ноги. Старик просто хотел его видеть, потому и упомянул о недомогании.
Геннадий заметил на журнальном столике пустой стакан и разорванную упаковку противопохмельной таблетки. Отец пил? Нервничал из-за книги и отрешился с помощью алкоголя? Зря, конечно, в его возрасте пьянка противопоказана. Но Геннадий решил не высказывать вслух свои нравоучительные мысли: отец — мужчина и имеет право поступать, как считает нужным!
— Торопишься? — спросил отец, опять обернувшись.
— Работа.
— Я так понял, что мне предлагают за две книги порядочные деньги. Пока не буду говорить, чтобы не возбуждать в тебе преждевременных надежд. Подождём, когда всё будет подписано и перечислено на счёт. Вот, возьми ещё аванс — разжился. — Андрей Андреевич вытащил из нагрудного кармана рубашки триста долларов, протянул Геннадию.
Егоров взял деньги.
Что-то провалилось в грудной клетке, и стало легко — три сотни зелёных! Отец таки ухватил фортуну за пушистые яйца — баксы буквально сыплются на старика. Он хотел обрадоваться трём сотням — отдаст жене, чтобы докинула их в бездонную пасть банка-кредитора, хоть сегодня не будет его нудно пилить (день без истерик!), но не смог. Убитая девушка в лесу, лица её родителей-пьяниц, грязь в квартире, пустые бутылки — всё это заполняло его мозг до отказа, не оставляя места другим эмоциям. Он машинально положил деньги в карман.
— Папа, я сейчас должен идти. Я тебе позвоню вечером.
— Хорошо, Гена. Иди, я всё равно работаю.
— Ты в порядке?
— А? Да, в полном.
Егоров вышел из дома, поёжился — ветер показался неприятным, пахнущим канализацией. До автобусной остановки было идти минут десять — через парк с аккуратными подрезанными кустами, образующими приятную аллею.
Он пошёл, глядя себе под ноги и не думая ни о чём — ни о деньгах, лежащих в кармане, ни о новом деле с погибшей девушкой-проституткой. Пустота в голове. Он не обратил внимания, что шел по длинной аллее совершенно один.
Удар обрушился сзади. Геннадий сжался, ослепнув от боли, и рухнул. Его били ногами в голову, тело. Он закрывал живот — кости проломить тяжеловато, а вот отбить требуху легче лёгкого, будешь потом инвалидом остаток жизни.
