Боясь быть замеченной, не смея вздохнуть, Мари на цыпочках отошла от двери. Половица предательски скрипнула. Испуганная Мари птичкой взлетела по широкой лестнице на второй этаж. Прижавшись к стене, она долго тяжело дышала. Вид соития потряс её. Она почувствовала желание. Егор красив, как древнегреческий бог!
— Иван, мы уже долго здесь. Соловьев может подумать нехорошо.
Голос баронессы Зинельс ударил током. Мари вздрогнула. В конце коридора дверь одной из спален была приоткрыта.
— Да, пора.
Это был отец!
Мари мышкой шмыгнула на балкон и присела за кадкой с домашней пальмой. Она увидела прекрасную баронессу, на ходу поправляющую прическу и платье. Следом шёл рассупоненный отец. Неужели у них связь?!
— Настя!
Отец поймал баронессу за руку, рывком притянул к себе, жадно поцеловал в губы. Та отстранилась, но он её не выпустил.
Мари с ужасом разглядела, что рубаха отца оттопырена — его орудие, скрытое материей, ещё не успокоилось после любви с баронессой или он снова хотел её. Только бы не увидеть его естество… только бы не увидеть.
Баронесса прервала поцелуй, лукаво улыбаясь, нашла рукой холм отца…»
— Папа, мне пора.
Андрей Андреевич оторвал взгляд от монитора компьютера, посмотрел на подтянутого сына — сорок лет, а выглядит молодцом.
— Когда приедешь?
— Не знаю, папа. Работа.
— Овощи не забудь.
— Взял. Спасибо.
— Ирине привет. Пусть девчонок отправит на выходных, перемоют мне здесь. Тяжело мне уже за порядком в квартире следить.
— Приедут, помогут. Всё, не вставай, работай. Я закрою дверь своим ключом.
Андрей Андреевич проводил взглядом сына, услышал, как закрылась входная дверь квартиры, щелкнул замок. Он опять повернулся к монитору компьютера, пробежал взглядом по последней строке: «Баронесса прервала поцелуй, лукаво улыбаясь…» Слово «лукаво» ему очень понравилось. Только кто оценит игру слов в этом опусе, который приходилось строчить, позоря седины, чтобы найти хоть какую-то опору в нынешней страшной жизни?
Он был известен и почивал на лаврах — заслуженный писатель, повышенные гонорары за романы о хлеборобах и доярках, бесплатные санатории, зарплата за общественную работу в писательской организации. Он писал то, что требовалось коммунистической доктрине, писал искренне и считал, что неплохо — социалистический реализм им был освоен до мельчайших нюансов. Дважды, за идеологически выдержанные романы, Андрею Андреевичу присуждали премии — Государственную и Ленинского комсомола — за романы о молодых комбайнёрах. К 1992 году Андрей Андреевич, несмотря на стремительное падение КПСС, являлся обеспеченным человеком — у него было двести тысяч рублей на сберкнижке, трехкомнатная квартира, автомобиль «жигули» и большой частный дом в пригороде.
