– Наш мир еще юн, – сказала Джойуинд. – Формирующий ходит среди нас и говорит с нами. Он настоящий и энергичный, друг и любовник. Формирующий создал нас – и он любит свои создания.
– Ты с ним встречалась? – спросил Маскалл, едва веря своим ушам.
– Нет, я еще не совершила такого поступка, чтобы заслужить эту честь. Быть может, однажды мне выпадет шанс пожертвовать собой – и наградой станет встреча и беседа с Формирующим.
– Я определенно попал в другой мир. Но почему ты говоришь, что Формирующий и Суртур – одно лицо?
– Потому что так и есть. Мы, женщины, зовем его Формирующим, как и большинство мужчин, но некоторые зовут его Суртур.
Маскалл задумчиво прикусил ноготь.
– Ты когда-нибудь слышала про Кристалмена?
– Это тоже Формирующий. Понимаешь, у него много имен, что свидетельствует о том, как сильно он занимает наши мысли. Кристалмен – любовное имя.
– Странно, – заметил Маскалл. – Я прилетел сюда с совсем иным представлением о Кристалмене.
Джойуинд тряхнула волосами.
– В той рощице – его пустынное святилище. Давай помолимся там, а потом отправимся в Пулингдред. Это мой дом. Путь до него неблизкий, а мы должны попасть туда до Блодсомбра.
– И что такое этот Блодсомбр?
– На протяжении четырех часов в середине дня лучи Бранчспелла такие жаркие, что никто не может их вынести. Мы называем это Блодсомбром.
– Бранчспелл – это другое название Арктура?
Джойуинд отбросила серьезность и рассмеялась.
– Само собой, мы берем свои названия не у вас, Маскалл. Они не слишком поэтичны, зато естественны.
Она ласково взяла его за руку и повела к лесистым холмам. Пока они шли, солнце пробилось сквозь верхние слои тумана, и ужасный, опаляющий жар, словно из печи, обрушился на голову Маскалла. Он инстинктивно поднял глаза – и тут же опустил, успев заметить лишь раскаленный, искрящийся белый шар в три раза больше Солнца. На несколько минут Маскалл почти ослеп.
– Боже мой! – воскликнул он. – Если это раннее утро, очевидно, ты права насчет Блодсомбра. – Немного оправившись, он спросил: – Сколько здесь длится день, Джойуинд? – И вновь ощутил, как его мозг ощупывают.
– В это время года на каждый час вашего летнего светлого времени приходится два наших часа.
– Жар невероятен – и все же он не так тревожит меня, как я мог бы ожидать.
– В этом нет ничего необычного. Тому есть простое объяснение. В тебе присутствует доля моей крови, а во мне – твоей.
– Да, всякий раз, когда я это осознаю, мне… Скажи, Джойуинд, изменится ли моя кровь, если я пробуду здесь достаточно долго? Перестанет ли быть красной и густой и превратится ли в чистую, жидкую и светлую, как твоя?
