– Нет! Ты что, совсем спятил?
– Ты знаешь что-то, что имеет отношение к тому, что случилось с Беном Рифкином? Может, что-то, что ты слышал от друзей? Что-то, что ты хотел бы мне рассказать?
– Нет. Разумеется, нет. – Он спокойно посмотрел на меня, бестрепетно встретившись со мной взглядом. Продлилось это всего одно мгновение, но я безошибочно прочитал в этом вызов – это был взгляд того рода, который дерзкий свидетель может метнуть в тебя в зале суда. Продемонстрировав мне таким образом свое неповиновение, он вновь превратился в обычного ершистого подростка. – У меня в голове не укладывается, что ты спрашиваешь меня об этом. Я прихожу из школы и неожиданно оказываюсь на допросе. У меня это просто в голове не укладывается. Поверить не могу, что ты так обо мне думаешь.
– Джейкоб, я никак о тебе не думаю. Знаю лишь, что ты притащил в дом нож, и мне хотелось бы понимать зачем.
– Кто надоумил тебя его искать?
– Это не важно.
– По всей видимости, кто-то из нашей школы. Кто-то, с кем ты разговаривал вчера. Скажи мне, кто именно.
– Это не имеет никакого значения. Мы сейчас говорим не о других ребятах. Жертва в этом деле не ты.
– Энди, – остановила меня Лори.
Она предупреждала меня, чтобы я не пытался прижать его к стенке, не превращал беседу в допрос. «Энди, просто поговори с ним. Мы же семья. Мы разговариваем друг с другом».
Я отвел взгляд. Набрал полную грудь воздуха:
– Джейкоб, если я отдам этот нож на экспертизу, на предмет крови или каких-либо других улик, ты будешь против?
– Нет. Валяй, делай какую угодно экспертизу. Мне все равно.
Я немного подумал.
– Ладно. Я тебе верю. Я тебе верю.
– Я получу свой нож обратно?
– Ни в коем случае.
– Это мой нож. Ты не имеешь права его забрать.
– Я твой отец и на этом основании имею право делать что угодно.
– Ты заодно с полицейскими.
– Полицейские чем-то тебя беспокоят?
– Нет.
– Тогда к чему все эти разговоры о твоих правах?
– А если я тебе его не отдам?
– Попробуй.
Он поднялся, переводя взгляд со стола на меня и обратно, взвешивая риск и выгоду.
– Это все так неправильно, – заявил он и нахмурился от несправедливости.
– Джейк, папа делает то, что считает правильным, потому что любит тебя.
– А что считаю правильным я, никого не волнует, я так понимаю?
– Да, – подтвердил я. – Именно так.
К тому времени, когда я приехал в местный полицейский участок, Патц уже сидел в комнате для допросов, неподвижный, как каменный истукан с острова Пасхи, глядя прямо в объектив камеры, встроенной в циферблат круглых настенных часов. Патц знал, что она там. Детективы обязаны были проинформировать его о ней и получить от него согласие на видеозапись интервью. Камера тем не менее все равно была скрытой в надежде, что подозреваемый расслабится и забудет про нее.
