– Школа.
– Не хочу туда больше!
Они посмотрели друг другу в глаза. Так вот почему у нее болел живот – снова вспыхнула школьная фобия.
– Я вам кое-что покажу, – сказала Элла. – Только никому не говорите.
Она протянула Спасителю свой айфон.
– Отличная фотография, – сказал он.
– Вы почитайте эсэмэски. – Элла покраснела от стыда.
Их накопилось уже 523. Спаситель прочел несколько штук. Они были примерно одинаковые:
Лесби, транс, педе. Хочешь переспать со мной и с моим другом? Куда девала сиськи?
Он вернул Элле айфон.
«Эта штуковина – в детских руках настоящая бомба, – подумал он. – Кто угодно, где и когда угодно может украсть чужую фотографию, распространить ее, пустить слух, испортить репутацию».
– Кто сделал эту фотографию?
– Джимми.
– Как его фамилия?
– Дельон.
– Джимми Дельон. Так. Кто еще?
– Что вы хотите сделать? – забеспокоилась Элла.
– Без твоего согласия – ничего. Есть кто-нибудь, кому ты доверяешь?
– Вы… мадам Нозьер.
Это ее учительница латыни.
– И всё?
– Мадам Сандоз.
Школьная медсестра, у которой всегда есть в запасе лекарства от болей при месячных и любовных мук.
– И всё?
– Папа? – неуверенно сказала Элла.
– А из твоих ровесников? Одноклассников?
Элла подняла брови и покачала головой: нет. Есть две девочки, с которыми она иногда разговаривает, но и они могли бы смеха ради рассылать фотографию. Спаситель стал выяснять дальше: ведь все это делает не только Джимми, верно?
– Еще девчонки из параллельного класса. Я вам про них говорила.
Она встречалась с ними раз в неделю, на уроках латыни. Они стащили у нее тетрадь, в которой она писала роман, и в шутку испачкали чернилами ее любимую морскую сумку. Алиса Рошто тоже ходила на латынь, но участвовала ли она в травле, Спаситель не знал.
– Можешь назвать имена этих девочек?
– Главная – Марина Везинье. Потом Сельма… Мелани… еще Ханна… Алиса… Но жаловаться учительнице – ни за что!
– Думаешь, прекратится само собой?
– Нет, – ответила Элла.
Спаситель заметил, что она трет грязной подошвой правого кеда розовый верх левого.
– Значит, выхода нет?
– Я набью им морду.
В другом мире, где она звалась Джеком, все решалось на кулаках, в честной драке.
– Ты разрешишь мне поговорить с мадам Сандоз? Я хорошо ее знаю.
Элла кивнула, но тут же пожалела, что дала согласие. Спаситель запустит цепную реакцию. Медсестра скажет завучу, а тот – родителям.
– Мама совсем не понимает, какая я. Ей и подумать об этом страшно. А увидит фотографию – просто с ума сойдет.
– И не станет на твою сторону, если узнает, что тебя травят?
