Они все станут свободными.
Той ночью Сагерт так и не вернулся домой, решив заночевать в своем особняке на окраине Нью-Фэйтона. Ему было тошно от собственного малодушия, но сил посмотреть в глаза девочке, которая, возможно, в скором времени его стараниями обезумеет, он в себе так и не нашел.
В ту ночь Сагерта Донегана как никогда остро терзало осознание того, какое же он чудовище.
Мишель стояла, обеими руками вцепившись в спинку кровати, и, задержав дыхание, цедила сквозь стиснутые зубы:
– Туже.
– Но, мисс…
Казалось, еще немного – и под корсетом затрещат ребра.
– Еще.
– Но…
– Туже, и не спорь!
– Как вам будет угодно, – сдалась рабыня. Дунула на курчавую прядь, выбившуюся из-под цветастого тиньона, и с силой, на какую только была способна, дернула за шнуровку корсета.
Один раз, другой – у Мишель уже мутнело в глазах.
– Достаточно, – выдохнула она, понимая, что, если служанка продолжит проявлять усердие, она вот прямо сейчас лишится сознания.
Слишком рано. Она его обязательно лишится позже на треклятом пикнике. Только бы не проводить время с Донеганом!
Записка, в которой Гален рассыпался любезностями и приглашал «гостью» осчастливить его своим присутствием на лоне природы, привела Мишель в исступление. Раньше она восхищалась галантностью молодого человека, а теперь все в нем ее раздражало. За своими изысканными манерами наследник Блэкстоуна прятался, как за карнавальной маской. В моменты, когда походил на зверя, он пугал ее, но хотя бы был настоящим.
Игра в джентльмена Мишель уже порядком поднадоела.
И сегодня, в это ясное воскресное утро, рассыпавшее по чердаку блики света, вместо того чтобы радоваться возможности вырваться из давивших на нее стен Блэкстоуна, она наказывала себя за ошибки недавнего прошлого. Намеренно терпела боль, позволяя пластинам из китового уса тисками сжимать талию. Так, что даже вздохнуть толком не получалось. А уж когда начнет есть под пристальным надзором Донегана, точно грохнется в обморок. В нее теперь и маковой росинки не поместится, ни глоточка сладкого пунша.
И поделом ей! Ей и мерзавцу Галену, настроившемуся на приятный день на свежем воздухе.
– Вы и так такая тоненькая. – Рабыня с улыбкой оглядывала кареглазую красавицу, скользя восхищенным взглядом по покатым плечам, осиной талии, округлым, но без лишней пышности бедрам гостьи.
«Неудивительно, что хозяин на ней помешался, – подумала служанка и, бесшумно хмыкнув, про себя добавила: – Оба хозяина».
