— Хренасе он тяжелый. Это пробирочных нынче так откармливают? — сквозь мутную пелену прорывается голос пятого.
— В госпитале наверняка. Учитывая, сколько он пробыл на…
— Заткнись, дурак.
— Мальчики, вы о чем? — встревает в разговор брюнетка.
— Ниочем, забей.
— Как скажете. Так, тащите его сюда. Ага, вот так… — перед лицом появилось нечто вроде металлической раковины. — Ну все. Можешь не стесняться.
Зубы разжались, и ком, до сих пор тщетно пытавшийся найти выход, наконец-то вырвался наружу. На мгновение окутывающая меня пелена сгустилась, но потом я почувствовал укол в плечо. Картинка перед глазами тут же прояснилась, а слабость вместе с тупой ноющей болью стали уходить на второй план. Видимо, это был какой-то стимулятор.
Я оперся на раковину, медленно поднял голову и обвел окружавших меня людей. Брюнетка, невысокий голубоглазый блондин, брюнет, на пару голов выше его с рыжими усами и бакенбардами, и среднего роста темноволосый ничем не примечательный парень… Можно было бы так сказать, если бы не шрам, рассекавший добрую половину его лица, и красный глаз в металлической оправе, прямо как у Бермута. Интересно, почему он не сделал себе пластическую операцию и не поставил вместо этого уродства нормальный нейроинтерфейс.
— Попал? — слова все еще давались мне с трудом.
— Этого мы никогда не узнаем, — ответил парень со шрамом. — Мы успели прыгнуть до того, как ракеты достигли корвета. Кстати, будем знакомы, — он протянул мне руку и я машинально ее пожал, — «Волк-1», он же Берт Россовский. Ну или просто Берт. А ты хорошо держался, парень. Думал, сольешься в самом начале боя, как пятый номер. Кстати, знакомься, это Мерк и Лерн, — он указал сначала на блондина, потом на брюнета с бакенбардами, — пятый и шестой, соответственно. Считают себя братьями, хоть таковыми и не являются, — парни синхронно подмигнули мне. — Пробирочные. Как и многие тут. Ты, надо полагать, тоже?
— Да. Меня, кстати, звать Алексей, — коротко кивнул я.
— Да мы знаем. А по поводу твоего прошлого — неудивительно. В последнее время мы только таких и подбираем. Директорат решил, что ему не очень выгодно содержать тех, кто за него воевал и по какой-то причине ушел в отставку. У кого есть семья, родственники и так далее, он не трогает, а вот таких, как мы с тобой, одиночек-пробирочников, по-тихому списывает в утиль. Бермут спасает, кого может, и пытается открыть гражданам директората глаза, но людей эта проблема волнует мало. А вытащить всех у нас не хватает рук и возможностей. Так что, считай, ты — один из счастливчиков, кому повезло сохранить свою шкуру в целости и сохранности.
