Но Пестель, прочитав записку, почувствовал к Шервуду недоверие, холодно принял его и ни в какие разговоры с ним не вступал. Более того, когда Шервуд пытался спровоцировать его на откровенность, Пестель резко осадил его.
Однажды летом, когда солнце было в зените, к воротам штаба Черниговского полка подошел пожилой босоногий мужик в старом, потускневшем от времени соломенном брыле. В руках у него был неизвестно для чего обрывок кнута.
Стянув с головы брыль, мужик поклонился прохаживающемуся возле ворот дежурному офицеру и, выдавив из глаз слезу, спросил:
— Господин офицер, не скажете ли, как увидеть полкового начальника? У меня надобность до него.
— Какая? Вы можете объявить ее через меня.
— Мне надобно говорить с их превосходительством.
Было доложено Гебелю. Мужика проводили к нему.
Увидев полковника, мужик опустился на колени, но Гебель резко взмахнул рукой, велел подняться.
— Ваше превосходительство, солдаты ограбили меня. Встретили на дороге и начисто ограбили. Вот кнутом защищался, но не сладил. Повалили и ограбили, супостаты, — повторял мужик, время от времени поглядывая на свои босые грязные ноги.
— Ограбили, говоришь? А что они у тебя взяли? — брезгливо спросил Гебель.
— Деньги. Все до копейки, окаянные.
— Сколько было?
— Кого? Солдат?
— Денег, спрашиваю, сколько было, — рассердился Гебель.
Мужик замялся, думая, что сказать. Решил для важности увеличить сумму, авось искать виновных сильнее станут.
— Все забрали, ваше высокоблагородие.
— Да сколько же всех-то было, я тебя спрашиваю, глупец?
— Десять рублей серебром, ваше высокоблагородие.
Гебель звенел шпорами, сердито прохаживался по кабинету. А полчаса спустя на строевом плацу фельдфебель, выполняя приказ командира полка «построить всех до единого», выравнивал роты полка. Гебель, направляясь к строю, велел позвать мужика, одиноко стоявшего у забора.
— Ну, гляди! — сказал он ему.
Мужик, не расставаясь с кнутом, сутулясь, медленно шел вдоль строя, приглядывался к солдатам.
Своих обидчиков он опознал без особого труда. Вначале ткнул пальцем на высокого усатого Никиту Чмыря, стоявшего во второй шеренге, а через несколько минут указал на Ивана Завирюху.
Солдат вывели из строя. Гебель сурово спросил:
— Сколько денег отняли?
— Два рубля, — выпалили солдаты.
Гебель повернулся и вопросительно посмотрел на мужика. Тот под взглядом полковника чуть оробел, спохватился:
— Точно, два, ваше высокоблагородие! Сейчас я уже вспомнил, — нисколько не смущаясь, подтвердил крестьянин.
