— Заткнись, Питер, — вяло огрызнулась Валентина.
— Ты должна расслабиться и получать удовольствие, — ответил Питер. — Ведь могло быть хуже.
— Не знаю, куда уж хуже.
— Это мог быть анальный экзамен.
— Ха-ха, — ответила Валентина. — Так где все-таки папа с мамой?
— Беседуют с парнем из МФ.
Инстинктивно она сразу повернулась к Эндеру. Ведь столько лет они ждали: придет кто-то и скажет, что Эндер прошел, что Эндер нужен.
— Да, да, посмотри на него, — сказал Питер. — Но ты знаешь, это ведь могу быть и я. До них могло дойти наконец, что из нашей семейки я самый лучший. — Питер был явно задет, а потому, как обычно, превратился в настоящую язву.
Дверь распахнулась.
— Эндер, — позвал отец, — пойди-ка сюда.
— Извини, Питер, — поддразнила Валентина.
Отец покачал головой:
— Дети, это не повод для шуток.
Эндер поплелся за отцом в прихожую. Когда они вошли, офицер Международного флота встал, но руку Эндеру не протянул.
Мать нервно крутила на пальце обручальное кольцо.
— Эндрю, — начала она, — вот уж никогда не думала, что ты способен затеять драку.
— Этот мальчик, Стилсон, сейчас в больнице, — продолжил отец. — Ты хорошо над ним поработал. Бить человека ногами, Эндер… Не думаю, что это было честно.
Эндер покачал головой. Он ожидал, что по поводу Стилсона придет кто-нибудь из школы, но уж никак не офицер флота. Все оказалось куда серьезнее, чем он рассчитывал, однако другого выхода у него просто не было.
— Молодой человек, можете ли вы как-то объяснить свое поведение? — спросил офицер.
Эндер снова покачал головой. Он не знал, что ответить, боялся быть откровенным, боялся, что его слова покажутся еще более чудовищными, чем действия. «Я согласен на любое наказание, — подумал он. — И давайте покончим с этим».
— Мы готовы рассмотреть смягчающие обстоятельства, — сказал офицер. — Но, должен заметить, вы проявили себя нелучшим образом. Пинать в пах, бить ногами по лицу, по телу, когда он уже валялся на земле… Все выглядит так, будто вы получали удовольствие. Будто вам нравилось.
— Это не так, — прошептал Эндер.
— Тогда почему вы это делали?
— Там была его банда, — попытался объяснить Эндер.
— Ну? И это вас оправдывает?
— Нет.
— Объясните, почему вы продолжали его бить, причем ногами. Ведь вы уже победили.
— Когда я сшиб его, то выиграл лишь первый бой. А я хотел выиграть и все остальные, тут же, на месте, чтобы меня оставили в покое.
Эндер ничего не мог с собой поделать: ему было слишком страшно, слишком стыдно за себя, он пытался сдержаться, но снова зарыдал. Он не любил плакать и плакал редко, а теперь — меньше чем за сутки — уже в третий раз. И каждый следующий раз был все хуже. Расплакаться перед матерью и отцом, перед этим военным — это просто ужасно.
