— Это невозможно передать! — мужчина просто кричал внутри костюма. — Тут все именно так, как и должно быть! Это сон….
Виктория подошла к нему и стала немного сзади.
— Это ад, — с заметным отвращением, вклинилась в монолог, девушка.
Адам резко обернулся.
— Нет…. Нет, Вика, нет! Куда там ему?! Этот мир выше, чище, совершенней! Он существует до богов, до людей! До самой жизни…. Это колыбель. Первозданная, идеальная. Понимаешь?! Понимаешь, Вика?! Ты! Ты, мать всего сущего! Ты опустишь в нее искру. И тогда… только тогда, время начнет свой отсчет….
Адам начинал терять рассудок. Он выкрикивал в этот мертвый мир свои запутанные мысли, а тот отвечал раскатами грома.
— Адам, ты…, ты…, ты и есть, универсальный общий предок. Ты, источник всей жизни.
Вдруг послышалось сзади.
— Что?!
Ученый обернулся и своим перенапряженным взглядом просто впился в Викторию, стоящую в нескольких метрах с пистолетом в руках.
— Прости, милый, но по-другому нельзя. Ты сам же сказал, вселенная делает только то, что должно произойти, — после чего она закрыла глаза и выстрелила.
Для этого ада, выстрел был самым обычным делом. Он моментально затерялся в грохоте вулкана, в громком треске лавы, в выбросах гейзера. Но для жизни он был сигналом стартового пистолета.
Адам с простреленной головой упал на край берега, замертво. Еще несколько мгновений из отверстия в костюме струился чистый воздух, а затем все стихло. Смотря на тело, Виктория опустила руки и выронила пистолет. Она замерла в ожидании конца этого кошмара. Ей бесконечно хотелось проснуться, и смеясь, рассказать мужу о страшном сне, про машину времени, про далекое-далекое прошлое, про начало жизни. Но вместо этого, девушка стояла и смотрела, как бесконечный поток пепла, засыпает тело Адама и превращает в часть ландшафта. Затем раздался еще один выстрел, от перегретого пистолета, заставивший девушку очнуться.
Подойдя к мертвому ученому, Вика расстегнула его шлем-маску, затем сняла полимерный шлем, а затем высвободила из костюма тело. Она столкнула Адама в бурлящий водоем, и тот сразу же подхватил человека, словно любящая мать своего новорожденного ребенка. Пока окончательно не поглотил мутной, желтой и мертвой пучиной. Вика же стояла как статуя, практически ничего не ощущая, даже времени, ведь только теперь, как говорил ее муж, оно стартовало.
Замигал индикатор кислорода, мотивируя своим желтым светом, двигаться обратно.
— Ах, — тяжело вздохнула девушка. — Еще не все.
