Лестница, в те времена, спускалась практически к морю. А на тонкой береговой линии, стояли даже несколько высоких, двухэтажных домиков. Но их предназначение, путешественникам так и не открылось.
Они стояли, грустно обнявшись, и смотрели на блики волн в заходящем солнце. Море было грязным и даже к верху лестницы, доносился его неприятный запах соли и гнилого дерева. Но он не портил настроения и, наверное, мало что могло его тогда испортить.
— Пошли, — крайне грустно подтвердила Вика, но потом чуть бодрее добавила. — Вернемся сюда еще как-то, может, с теми молодятами познакомимся?
Адам в ответ лишь улыбнулся.
— А посмотри на Дюка, вот настоящий символ города, — продолжала девушка, мечтающим голосом. — Если посмотреть так, чтобы не было видно улицы, но точно-точно, будто у нас стоим. За больше чем полтора века, ни капельки не изменился. А памятник Екатерины, мне кажется чуть другим, этот же в революцию вроде разломают?
— Вроде да, — наконец, ответил Адам, и сымитировав проходившую рядом пару, точно так же взял Вику под руку.
Они неторопливо шли вдоль бульвара, поднялись снова к уже знакомой больнице и оттуда через разноцветные дома, вышли к границе города. Там путешественники остановились, и стали через темноту смотреть, как фонарщик ходил вдоль забора инфекционной больницы, и давал улице свет. Это был пожилой, мрачный мужчина в черном и очень мятом костюме, с длинной палкой имеющей огонек на конце, и деревянной, старой стремянкой.
— А все-таки, это не наш мир, — философски произнес Адам. — Посмотри на этого фонарщика, это его мир. На тех работяг, идущих по домам, это и их мир тоже. Они сейчас придут, поедят и лягут спать. А утром, все начнется по новой. И не будет у них отпусков, выходных и даже нас, — он с улыбкой покосился на задумчивую Викторию. — А мы будем больше чем сто семьдесят лет отсюда.
— Ох. Ты все иронизируешь. Я воспринимаю это как поездку в другую страну. Там ведь тоже не наш мир и тоже нас там не будет. Но это же, не мешает и нам, и им, сосуществовать. Тут, то же самое. И возможно, только возможно, когда-то человечество дорастет, до такого туризма. А может он уже среди нас? Вот как ты думаешь, ну спит сейчас тот булочник или тот твой винодел, с которым вы хихикали. И не подозревает, что мы его праправнуки, — затем уже девушка, с улыбкой, покосилась на мужа, — и никто не гарантирует, что та же Оксана, Мишина, не наша праправнучка.
— Ну, ты фантазер, — даже засмеялся тот, но потом посерьезнел и добавил немного грустным голосом. — Пошли домой.
