Затем, Адам вернулся к показаниям, но уже с меньшим энтузиазмом. Как вдруг, его осенило. Это были те самые показатели, которые периодически возникали и были самыми постоянными в таблице. Мужчина даже встал и с широко открытыми глазами, провел рукой по своим взмокшим, темным волосам.
— Так, так, так…. И что я изменил!
Ученый прошелся в памяти по всей процедуре. И даже, еще раз включил машину. Результат оставался стабильным.
— Нужно еще коньяка, — сказал уверенно он, а потом добавил, смотря на Пикачу, — Вика будет в ярости. Ты съела все ее яблоки. Там, как раз последнее, и я тебе его сейчас почищу.
Адам поднялся наверх и с облегчением заметил, что музыки больше нет. Потом он быстро сходил на кухню, налил еще один бокал коньяка, при этом заметив, что бутылка наполовину пуста и почистил обещанное, последнее яблоко. Затем, вернувшись в лабораторию, мужчина сделал большой глоток, съел дольку лимона, аккуратно лежащую на тарелочке около клетки, и включил машину.
— Да, что происходит!
Результат снова был другой. Но Адам заметил сразу, что аналогичный показатель был до этого, то есть, до тех стабильных результатов. Он постарался собраться и из-за всех сил, стал вспоминать, что могло измениться, а потом вернуться.
— Музыка? Да, нет. Машина издавала шум и точно перебивала ее. Тем более я….
Ученый упал в кресло.
— Люк! — твердо вскрикнул он, да так громко, что Пикачу выронила яблоко.
Затем, он кинулся к люку и закрыл его, потом, так же быстро провел процедуру включения и о чудо! Он был прав.
— Ладно, ладно, ладно, ладно.
Словно скороговорку выдал Адам.
— Это факт, конечно, люк. Это объяснит то раннее постоянство. Люк тогда, по каким-то причинам, тоже был закрыт. Но, что он дает? Температура? Вряд ли. Они были и летом и зимой. Влажность, тоже нет. Освещение? Освещение…. Эврика!
***
Борис Федорович с явным недовольством, крутил в руках меню. Оно казалось ему ужасно неудобным. Огромный лист, сложенный в четверо, а на нем нарисованы блюда, плюс их описания и цена, с боку.
— Что за бред? Как тут что-то выбрать? — ворчал он и продолжал бороться с бумагой.
— Ах, пап, да оставь, тебе все равно тут ничего не понравится. Тут нет картошки в мундире, — смеясь над его неуклюжестью, бойко произнесла Виктория.
Это обрадовало старика, ведь он вновь увидел ее в хорошем настроении. Потому Борис Федорович, просто положил меню, сложив его при этом наоборот к изгибу, и с улыбкой посмотрел на дочь.
— Как скажешь, Белоснежка. Закажи мне лимонад, и что-то человеческое поесть, с мясом и…, и с картошкой.
