Войдя в коридор, Адам остановился. Он не знал, что ему делать. С одной стороны, из вежливости, ему следовало бы пройти на кухню и развлечь гостя, пока супруга накрывает на стол. Ведь тесть приезжал крайне редко и такую жертву, раз в год, можно было и принести. Но с другой стороны, Адама никто не звал и даже может быть, сама Виктория не хочет, чтобы они были рядом, потому, ему лучше удалиться. Так немного постояв, он вслушался в их разговор и все же, принял решение пройти на кухню. Так как, его жена очень часто, в одиночку, берет на себя его братьев, особенно младшего, у которого два близнеца. Старший брат, нес такой же недуг, как и Адам.
Адам вошел и, молча, ненавязчиво, стал раскладывать перед тестем, а затем и дальше, столовые приборы. Сам Борис, в то время, рьяно ругал свою заместительницу, мол, не справляется, сильно мягкая. Затем он говорил, что, даже поставил ее сына на контроль сборки части овощей, а тот оказался весь в мать, и тоже толком не справляется. Но при этом, не переезжать в город, не даже просто увольняться, не хочет.
Под оживленный аккомпанемент, Виктория и соорудила завтрак, установив в центре стола принесенную отцом, пластиковую бутылку с коньяком, его личного производства. Потом, поставив последнюю тарелку, села между своими мужчинами.
— А что у тебя, Адам, интересного? Все учишь дармоедов? — резко переключился Борис, поставив неправильное ударение в имени зятя, на вторую А.
— А…, - задумчиво вытянул Адам, размышляя, поправлять его или не стоит, — Можно и так сказать, — все-таки одумался, и махая головой, ответил.
Потом, он налил апельсиновый сок, и не привлекая внимания, убрал коньяк на рабочий, кухонный стол.
— Новый учебный год, все-таки. Я уже, правда, почти не преподаю, все больше в НИИ сижу.
— А чего? — по-сельски просто, но с заметной издевкой, переспросил Борис. — Не тянешь, что ль?
Адам улыбнулся, подавляя легкую злость.
— Я сказал почти, а не полностью.
Ну а тесть, который не отличался особой чувственностью, решил продолжить, прекрасно понимая, к чему это приведет. И даже сам заулыбался.
— А у тебя так вся жизнь, почти, а не полностью. Была у тебя и лаборатория в гараже, — закрыли, теперь институт, — не припадаешь, а что дальше? Из дома выселят?
— Папа! Хватит! — громко встряла Виктория. — Можно нам хоть поесть вместе, спокойно. Ох, вы уже не мальчики. Сколько можно!
— Да я пошутил, Белоснежка, профессор понял, — вдруг засмеялся Борис, обнажив свои золотые зубы, и даже ткнул кулаком в плечо зятя. — Правда?
