Волшебник протянул руку, взял Хуго за подбородок и заставил его поднять голову.
— Лицо правильное. Нос аристократический. Глаза очень красивые, хотя в глубоких складках кожи и чувственных губах заметно что-то крестьянское. И все же в твоих жилах, очевидно, течет благородная кровь. Жаль, что ты ее позоришь. Ну же, сэр, откройте нам свое истинное происхождение и признайтесь в убийстве лорда Рогара. Это признание очистит вашу душу.
Распухшие губы преступника раздвинулись в улыбке. В глубоких темных глазах вспыхнуло пламя.
— Мой отец там, куда вскорости отправится его сын, — ответил он. — А что до убийства — я не убивал вашего лорда, и тебе это известно лучше, чем кому-либо из присутствующих.
Гарет замахнулся, собираясь дать ему оплеуху за дерзость. Но взглянул на волшебника — и опустил руку.
Лоб магикуса тотчас разгладился, и лицо его стало спокойным и ясным, как весеннее солнышко. Однако зоркий капитан успел заметить, как маг вздрогнул, услышав слова Хуго.
— Какая наглость! — холодно произнес маг. — Ты держишься чересчур дерзко для приговоренного к смертной казни. Впрочем, скоро ты будешь плакать и молить о пощаде.
— Лучше бы ты заткнул мне рот, да побыстрее, — ответил Хуго, облизывая потрескавшиеся, окровавленные губы. — А то еще вспомнят люди, что теперь ты остался правителем при маленьком лорде. Так ведь, магикус? А это значит, что ты здесь будешь главным, пока мальчишке не исполнится… сколько там? Восемнадцать? А может, и дольше — если тебе удастся достаточно крепко опутать его своей сетью. А что до скорбящей вдовы — ее ты утешишь! Какую мантию наденешь ты сегодня? Пурпурную мантию королевского мага? И не странно ли, что мой кинжал вдруг исчез так внезапно — словно по волшебству…
Волшебник вскинул руки.
— Сама земля содрогается от слов этого богохульника! — возопил он. И в самом деле, земля во дворе задрожала. Гранитные башни пошатнулись. Люди завопили от страха и сбились в кучу. Иные попадали на колени, прямо в грязь, умоляя мага смягчить свой гнев.
Магикус свысока поглядел на капитана. Гарет ткнул Хуго в поясницу. Казалось, он сделал это нехотя. Тем не менее Хуго охнул от боли и с трудом перевел дыхание. Но взгляд его остался ясным. Он по-прежнему смотрел в лицо волшебнику. Тот побледнел от злости.
— Я терпел долго, — проговорил магикус, отдуваясь, — но вижу, что на такую дрянь не стоит тратить времени. Прошу вас простить меня, капитан, — продолжал маг, возвысив голос, чтобы перекричать грохот землетрясения и вопли толпы. — Вы были правы. Он готов сказать что угодно — лишь бы спасти свою жалкую жизнь.
