Но об этой же книге рокфеллеровский Невинс (образца 1940 года, а впоследствии мы увидим, что имеется еще и Невинс образца 1953 года) писал:
«В качестве полемического материала для того периода эта книга была великолепной, но как работа, рассказывающая об истории промышленности, она была почти совершенно никчемной. Книга создала образ Рокфеллера столь же нереальный, сколь нереальным является сценический образ ирландца... любой критический разбор книги в свете современных познаний истории бизнеса и экономических принципов показывает, что она полна предубеждений, искажений и извращений» (т. II, стр. 334)[43].
Читатель, однако, припоминает, что профессор Грас, говоря о биографии Рокфеллера, написанной в 1940 году, был обеспокоен наличием «некоторой противоречивости взглядов» Невинса; Грас указывал, что он замечал у Невинса еще кое–какие остатки мелкобуржуазных концепций; ему еще недоставало неограниченной широты взгляда на «великих промышленников».
Какие же «остатки» беспокоили старейшину «историков бизнеса»? Выяснение этого обстоятельства раскроет многое, поскольку Невинс в 1953 году издал, снова с помощью издательства Скрибнера, двухтомную биографию Джона Д. Рокфеллера, на этот раз имеющую подзаголовок «Промышленник и филантроп». В предисловии Невинс считает необходимым заверить читателя, что он является «ищущим истину». Он уверен, что «бизнесу нечего бояться какого–либо искажения истинного положения, а критически мыслящему читателю нечего опасаться какого–либо обмана» со стороны современного Диогена. Затем в стиле, который стал широко известным благодаря еще одному современному Диогену, самому вице–президенту США Ричарду Никсону, Невинс включает в предисловие краткое, но многозначительное заявление по финансовым вопросам: «Я тщательно воздерживался от того, чтобы быть связанным финансовыми обязательствами, и фактически потерпел крупные убытки, ибо я отдал так много времени и труда книге, что гонорар за нее вряд ли возместит мои личные издержки на исследования». Итак, мы видим, что жизнь Рокфеллера стала сплошным убытком для г–на Невинса.
Но это еще не все. Г–н Невинс повествует о еще одной, пожалуй, более тонкой, но также чрезвычайно соблазнительной ловушке, которой он благодаря своему характеру счастливо избежал. Он дисциплинировал себя до такой степени, что смог удержаться от удовольствия «доказать свою искусственную «храбрость», обрушиваясь на богатых с моральными упреками».
