Но переживали мы, как выяснилось, зря. Через пару часов это само начало проходить, так что вздохнули с облегчением. Ну, почти. Ближе к вечеру, когда Англир уже выглядел привычным образом, я со вздохом поняла, что синий цвет ко мне не вернется. Глаза перестали извергать пламя — это хорошо. Но цвет остался… оранжево-красный. Красивый даже, наверное. Наверное.
— Тебе идет, — заверил Англир.
Я только вздохнула. Спорить не хотелось. В любом случае придется привыкать. Проверила только, по-прежнему ли мне доступна стихия Эфира. Вздохнула еще раз, теперь уже облегченно. Стихия Эфира осталась мне подвластна. Это хорошо. А то мало ли какие там метаморфозы с нами в Эфферасе произошли.
— Ну, раз уж твои синие глаза уже не вернуть, я таки скажу, что думаю. Думаю, нам полезно почаще появляться в Эфферасе. Это… что-то в нас меняет.
Я согласно кивнула.
— Главное… — И тут в голову постучалась странная мысль. — Как думаешь, почему Аиссалея против наших прогулок по Эфферасу?
Англир встрепенулся, задумался.
— Согласен. Очень подозрительно. Особенно, если предположить, что посещение Эффераса помогает нам быстрее освоиться и войти в полную силу.
— Очень подозрительно…
— Так, ладно. С этим разберемся позже. На ближайшую пару дней выберем что-нибудь попроще, например, арэйнов Крови. Завтра вечером нам на прием. Готова?
— Какой прием?..
— Ах да… ты не слышала… — вспомнил Англир. — Ты в тот момент мчалась спасать пленников. А я слышал, как два крылатых арэйна, явно аристократа не из последних, договаривались. Один спрашивал о готовности волков. Полагаю, алых… Второй сказал, что обсудят это на приеме. И да, я успел разобраться, что за прием.
Англир так спокойно говорил о моем спасении пленников. Так равнодушно о тех самых пленниках, напоминая о множестве жертв, которые ему были абсолютно безразличны. Я смотрела Англиру в глаза и не чувствовала боли. Наверное, сегодня я стала чуточку лучше его понимать. Не собиралась отказываться от прежних чувств, принципов и планов, но теперь понимала гораздо больше. И не осуждала. Больше — нет.
Потому что стихия может перекроить мир так, как ей заблагорассудится. Много ли жертв оставляет стихия позади, лишь случайно задевая, когда мчится к цели, когда рвет пространство на части и перестраивает по своему желанию? А он — стихия. Ее живое воплощение.
— Прием среди аристократов?
— В замке кхарта. Так что ты понимаешь, насколько это будет… нагло с нашей стороны?
— Догадываюсь, — я насмешливо улыбнулась. — Сначала подпортили праздник, а теперь посмели заявиться в замок к кхарту. Нас может увидеть Изначальный Крови.
