Я морщу нос, этот жест не полностью выражает мое согласие с его точкой зрения.
— Поэтому прекращай это дерьмо и возвращайся домой, или хотя бы встреться с ним, ради Бога. Дай ему вымолить у тебя прощение.
Когда я одновременно пожимаю плечами и вздыхаю, улыбка Яна становится шире. Затем он смеется:
— Между нами, красотка, ты можешь отрицать, если хочешь, но мы оба знаем, даже метадон не поможет тебе избавиться от этой зависимости, верно? — он хлопает по моему бедру и ухмыляется, слишком самоуверенно, как обычно.
— Я настолько погрязла в этом, да? Иногда я могу себя ненавидеть из-за этого, — я качаю головой. — Что со мной, док?
Полные губы Яна растягиваются в полуулыбку.
— Диагноз таков, моя прекрасная пациентка, у тебя серьезная психологическая зависимость, и ее осложнения не поддаются лечению, — он обнимает меня и целует в губы. Мы обмениваемся одобрительными взглядами. — Значит нужно простить и забыть, — объявляет он.
Я задумчиво киваю. Мы не были вместе, когда это случилось. Как бы мучительно это ни было, но такова правда. Как бы больно мне ни было, я не могу обвинять его в этом все время. Если бы только это было так просто, отличить неправильное от правильного.
— Хейлз, — Ян кладет загорелую руку мне на плечо, прижимая ближе к себе и целуя меня в висок. — И так как мы сейчас кристально честны, прощение не всегда работает без забывания.
Я прислоняюсь головой к его плечу и киваю с горькой улыбкой.
Практически невозможно осуществить, но верно.
— Что бы я без тебя делала? — я крепче прижимаюсь к нему.
— Тебе никогда не придется узнать, — он целует меня в макушку, на этот раз молча.
Я просто тебя обожаю, Ян.
— Ты хорошо знаешь, так же как и я, что нам гораздо лучше вместе, — говорит он, делая глоток своей шипучки, и передает мне бокал. Он мягко вытирает мои губы салфеткой, заставляя меня ухмыльнуться. — Для тебя и меня в этой вселенной, всю эту хрень про «великие умы мыслят одинаково» нужно переделать на «великие умы вместе охренительны», — я коротко смеюсь над его исправленной идиомой. — Не то что, упаси Боже, я пытаюсь изменить твое мировоззрение, но я не очень много добавил к твоему поучительному монологу, персик.
Я отмечаю «монолог», наклоняя голову и одаривая его сладкой улыбкой.
— Ну, ты достаточно внес.
— Точнее?
Я хлопаю ему глазками, как кукла.
— Слушал меня, выглядя так потрясно.
Я сдвигаюсь, чтобы сесть прямо, и дружески хлопаю его по плечу.
— Ну-ка, я помогу тебе собраться, — говорит он, протягивая мне руку, и я вздыхаю, на этот раз согласно. Ощущение физического отвращения, прилипшего ко мне, как вторая кожа, за последние несколько дней, показывает первые признаки исчезновения.
