После долгих мгновений, пока мы парили в нашем пузыре, воссоединяясь физически, целуя друг друга до бесчувствия, мы неохотно разделяемся, чтобы глотнуть воздуха.
— Что ты здесь делаешь? — выдавливаю я из себя, запыхавшись.
— Я приехал за тобой, — его глаза завладевают моими. — Ты позвонила мне и сказала, что тебе что-то нужно. Я не смог дозвониться до тебя, поэтому приехал.
Пока я изумленно смотрю на него, различные эмоции крутятся в моей голове. И все они о том, как сильно я его люблю. Несмотря на все, что произошло, я просто люблю его.
— Что ты пыталась сказать мне вчера ночью? — он заправляет выбившийся локон, который падает мне на щеку, и углубляет свой взгляд, смотря сквозь каждый барьер внутри меня.
— Ты мне нужен, — отвечаю я тихим голосом и смотрю на него из-под ресниц. Он отвечает, прижав меня к своей груди, полностью укрывая своими успокаивающими объятиями. Моя голова уютно устраивается под его подбородком, пока он делает вдох.
— Как ты, Хейлз? — спрашивает он в мои волосы.
Вместо ответа, я делаю глубокий освобождающий, но все еще трудный вдох, и зарываюсь лицом в его грудь.
— Все хорошо сейчас, малышка, — шепчет он, прижимая ближе, крепче удерживая меня. Это объятие длится в течение долгих успокаивающих минут.
Глава 2: Вернемся к главному
— Эм, откуда ты знаешь про Стивена? — спрашиваю я, нарушая приятную тишину.
— Давай поговорим об этом за бранчем (Прим. пер.: brunch = breakfast + lunch, трапеза между завтраком и обедом, поздний завтрак). Я умираю с голоду.
Мне кажется, он не хочет обсуждать этот вопрос и, пока что, я ему позволяю. Пока Стивен в порядке, это может подождать.
Наклоняю голову и улыбаюсь ему.
— Тогда пойдем и накормим тебя. Я знаю хорошее место.
Дэниел смотрит на меня, затем оглядывается на дом.
— Ты не хочешь зайти?
— Не сейчас.
Мой ответ не мог прозвучать более категорично. Мне нужно побыть с ним наедине без третьих лиц и смущающих представлений. Несмотря на весь восторг, в котором я пребываю, нам двоим нужно о многом поговорить.
Я беру его руку и веду к машине, когда замечаю странную ткань вокруг его костяшек. Поднимаю наши переплетенные руки, чтобы посмотреть, что это, и к моему удивлению, вижу бинт.
— Что случилось с твоей рукой? — то, как высоко звучит мой голос, не оставляет никакой надежды скрыть чрезмерную, мягко говоря, панику.
— Ничего особенного. Побочный эффект бокса, — бормочет он, вздрагивая.
— Ты не пользуешься перчатками? — спрашиваю я об очевидном.
