Новоселье Ира справляла в мае. Приехали папа, Нонна с Сережей и сыном, пришли подружки по техникуму и Нина Сергеевна.
Пройдут годы… Будет много праздников… Но самым радостным и безмятежным запомнится Ире её новоселье – потому что тогда они были все вместе. Почти все…
* * *
– Мама, можно я пойду с ребятами за земляникой? – Антон схватил корзинку, положил в нее белую тряпочку (почему белую, он не знает, но раз мама сказала, значит, такую и нужно). – Ну, мам… Все ребята идут. Можно?
– Нет, Антоша, – ответила Нонна. – Мне сейчас к зубному идти. Подожди папу или дедушку – и идите… Ой! Всё, сынок, я пошла. Почитай, поиграй, займись чем-нибудь.
Вот вечно так! Все ребята – в лес, а он только с папой или дедом. Как маленький! Да он этот лес, как свои пять пальцев знает! Ну вот… мама скрылась за поворотом – можно догонять ребят…
А ягод-то! Не знаешь, какую брать – все на тебя смотрят! Мама придёт от врача – а он уже дома, и на столе – ягоды! Она спросит: «И кто ж это ягод таких спелых набрал?» – и не будет его ругать… Ой! Что это? На пальце выступила кровь. Извиваясь меж земляничных кустиков, медленно отползала блестящая черная змея… Мама! Он прижал к себе корзинку и помчался домой: «Мама! Мама!» На КПП на крик выскочил дежурный:
– Что случилось, Антон?
– Змея.. – выдохнул Антон и заплакал.
Держась за щеку, к КПП бежала мама. Она схватила покрасневшую руку сына и стала высасывать яд…
* * *
…Проходят годы, отнимая и даря,
То через сердце напрямик, то стороной,
Закрыть не могут лепестки календаря
Любовь, пришедшую ко мне той весной…
Нонна!..
Девять дней. Сорок дней. Год.
Кто придумал, что время лечит?
Остановилось время в тот солнечный день, когда всего за два дня, не приходя в сознание, сгорела Нонна. Змеиный яд попал в кровь – красную, как ягоды, что потом долго лежали в корзинке. А теперь… жизнь идёт, но мимо него. Где-то смеются и плачут, любят и ненавидят… где-то, не здесь. Тесть совсем сдал – на сердце жалуется, даже с Антоном гулять перестал. По выходным приезжает Ирина, что-то рассказывает, иногда плачет. Счастливая! может плакать. А он не может. Хотел бы да забрала слёзы Нонна. Всё забрала и слёзы, и радость. Им всем тяжело. Всем, кроме мальчишки. Ни на похоронах не заплакал, ни после, а Нонна для него ничего не жалела. Даже жизни не пожалела. А он… Вот и сейчас, уже темно, а он где-то носится. Нонна бы давно побежала искать. Как побежала в тот день, когда, вернувшись от врача, не нашла ни его, ни корзинки. Опустела квартира. Опустели Ржаные Поля. Как ему жить? Кто научит, как жить в беспросветной тоске? А впереди – еще столько лет…
