– Не волнуйтесь, Хасан, и ты, Саид, кидаться на вас не стану.
– Ты слышал наш разговор? – с опаской переспросил Саид.
– Разумеется, я же не глухой.
Загорелое лицо мамелюка было красиво мужественной благородной красотой воина-убийцы. Поседевшая борода, бритый череп и кривой шрам на щеке делали это лицо еще более выразительным.
– И что, все это правда, Бей? – в голосе Хасана на этот раз прозвучали недоверчивые нотки.
– Да, наверно, мне не повезло, я действительно заболел.
– Скучаешь по родному дому, да?
– Как он может скучать по родному дому, если даже не знает, где его родина и откуда он родом?
– О чем же тогда ты тоскуешь, уважаемый Бей?
Последние слова мамелюк будто не расслышал. Словно отключившись от внешнего мира, он уставился себе под ноги в землю. Хасан и Саид тоже пригляделись: там в траве полз маленький муравей, таща на себе другого мертвого муравья. Первому муравью было трудно тащить по траве мертвого собрата, но груз свой упорно не бросал.
– Может быть, ты что-нибудь помнишь, родителей там или еще что?
– Помню только, что мы жили в горах. Может, на Кавказе или на Балканах. У нас ущелье узкое было, с обеих сторон огромные горы. Ущелье столь узкое, а горы такие огромные, что неба почти не видно. Сверху туман опускается, медленно так опускается и все заволакивает собой. На деревьях, что на склоне гор, еще остались пожелтевшие листья. Ветра нет, но листья дрожат, словно чувствуют приближение смерти, а горная речка на дне ущелья совсем обмельчала, тихая такая стала, даже перепрыгнуть через нее можно. Облака все опускаются вниз и повисают на макушках деревьев. Вокруг не слышно ни щебета птиц, ни шелеста листьев, все затихло, и только журчание маленькой речки нарушает эту тишину. А облако тем временем медленно опустилось до земли, и небо и земля, встретившись, целуют друг друга. И как красиво ущелье в этот миг! Кто видел такое хоть раз, запомнит на всю жизнь.
Мамелюк закончил свой рассказ и вновь обратил взор на муравья под ногами. Тот успел уже преодолеть расстояние в полшага, с прежним упорством продолжая тащить на себе непосильную ношу.
– Я никогда гор не видел, – прошептал Хасан и тупо уставился на знойную пустыню.
– И что теперь? – тихо спросил Саид.
– Я подожду, пока солнце окончательно сядет, и двинусь в путь.
– Там мертвая пустыня, она сжигает все живое. Ты просто погибнешь, притом даже не знаешь, где твоя родина. Куда же ты пойдешь?
– Я знаю все это и без тебя.
– Зачем тогда идти на верную гибель, какой в том смысл?
