Именно там Чаплин довел до совершенства свои приемы режиссуры. Его главный кинооператор, Ролли Тотеро, свидетельствует: «У него никогда не было сценария, никогда не было помощника или секретаря, и он никогда не проверял, на месте та или иная сцена и какова ее продолжительность. Сценарий мог дополняться в процессе съемок… У него появлялась идея, и он ее осуществлял. У него было что-то вроде синопсиса в голове, но ничего на бумаге». Каждый день Чаплин приезжал на студию около девяти утра, скрывался в гримерной и выходил оттуда в костюме Бродяги. Затем собирал членов съемочной группы и описывал сцену, которую предстояло снимать.
Чарли опирался на интуицию, инстинкт и вдохновение. Он импровизировал с новым реквизитом и новыми комическими ситуациями. «Давайте мы заставим его вывернуться и убежать, – мог предложить он, – пока полицейский разговаривает с другим парнем. Это вызовет смех». Иногда Чарли просил плотников построить декорации лишь для того, чтобы проверить, не подскажут ли они какую-нибудь новую идею или сюжет. Он мог переделывать сцены или создавать новые прямо на съемочной площадке. Актера иногда отправляли сменить грим и просили сыграть три или четыре разные роли, пока Чаплин не добивался желаемого эффекта. Замысловатые и сложные сцены снимались и тут же отбрасывались… Такого на киностудиях еще не бывало. «Нет, – подчас говорил Чаплин, – это не годится». Он мог придумать новое начало и новый финал прямо в процессе работы. Перефразируя точку зрения Карлейля на природу гениальности, можно сказать, что Чаплин обладал безграничной способностью к упорному труду. Каждый кадр мог сниматься и пересниматься десятки раз, пока Чарли не убеждался, что сцена настолько близка к совершенству, насколько это возможно. Он был методичен и скрупулезен, как инженер или ремесленник.
В некоторых случаях развитие сюжета ставило, казалось бы, неразрешимые проблемы. Тогда Чаплин прерывал работу, чтобы подумать, помедитировать, дать волю своему воображению. В эти минуты – или часы – он бывал раздражительным, почти грубым по отношению к непрошеным гостям. Ему требовалось побыть одному. Он хотел, чтобы его оставили в покое, не мешали.
Другие исполнители были всего лишь дополнением, фоном для его героя. Им не полагалась собственная, независимая от него жизнь. Им не позволялось его прерывать. Он был главным. В каком-то смысле все остальные стали принадлежавшими Чарли Чаплину автоматами, без права импровизировать или экспериментировать со своими ролями. Они в точности выполняли его указания. «Взмахни рукой чуть шире, Том, – мог сказать он. – Да, вот так. Ты понял». Он говорил им: «Самое главное, не
