— Ну так как? — пряча глаза, спросил отец.
— Давайте, — прошептал Алексей.
На нём крепко затянули кожаный толстый ремень десятника. С обеих сторон по бокам к ремню привязали длинные верёвки. Один конец быстро потащили на тот берег, другой остался на этом.
По четверо мужиков с каждой стороны.
Когда все стали по своим местам, Алексей пошёл по брёвнам на середину Суны.
— Гляди! Пробуем! — крикнул Евстафеев.
Мужики враз натянули верёвки, и Алексей повис над брёвнами. Всё шло, как задумано.
Алексей стал пробираться вперёд, к залому. По берегу шли сплавщики.
— Эле варуа![3] — закричал Евстафеев.
Скок-скок по брёвнам.
Отец Алексея не выдержал, повернулся, побрёл к лесу.
— Гляди! — рявкнул дед.
Алёша подходил к залому. Вот уже в пяти метрах то самое злополучное бревно. Верёвки натянулись, и Алексей шёл легко, парил прямо, чуть-чуть носками ботинок касаясь брёвен. Наконец добрался.
— Расшатывай! — скомандовал Евстафеев.
Бревно не поддавалось. Мало силёнки было, видать, у Алексея. Он стал изо всей мочи толкать двумя ногами. Мешали ремни.
— Не могу! — крикнул он, но крик был тихий, и его не услыхали.
Три раза Алёша отдыхал и три раза снова принимался за дело. Пот заливал глаза, промокли ноги в худых ботинках, а он всё толкал бревно, толкал. Было бы во что упереться. Верёвка пружинила, отбрасывала его назад. Заныла спина, закололо в коленях. Но с каждой минутой в нём росло упрямство и злость. «Не сдамся, не сдамся. Дружки засмеют. Доверили такое дело первый раз в жизни… Не сдамся».
Внезапно он почувствовал, как плотный настил ожил, дрогнул и устремился вперёд.
Секунды три он летел вместе с этим страшным потоком. Но тут его подняли, и он повис над грозной рекой. Вдруг Алексей услыхал далёкий крик. Он глянул на берег, повернул голову назад. На него неслось бревно — остервенелое, ставшее на дыбы, голое, с ободранной корой, развевавшейся грязными лентами.
Казалось, оно было нацелено прямо в глаза. «Если бревно зацепит верёвку — пропал», — подумал Алексей. Резко подобрав ноги, он попытался подпрыгнуть вверх. И всё же бревно настигло его.
…Бережно подтягивали сплавщики Алексея к берегу.
— Чего он перестал кричать? — спрашивал без конца дед Евстафеев, показывая на обмякшее тело Алёшки.
Отец стоял на крутом берегу, не отрываясь глядел, как над быстро плывущими стволами медленно приближается привязанный Алексей. Правая рука его машинально тыкала тремя пальцами в лоб, опускалась вниз, находила правое, затем левое плечо.
