Беар быстро стянул с нее брюки. Эльфийка оказалась обнажена перед мужчиной. Лана свела ноги плотнее, будто это могло как-то остановить начатое. Его сильные руки все равно преодолеют эту преграду. Взгляд Лиама блуждал по изгибам ее тела, словно он старался запечатлеть этот момент в своей памяти в мельчайших деталях.
Мужчина перевернул Лану на живот, проводя ладонью вдоль ее позвоночника вниз. Опять гладил, успокаивал, прежде чем вновь впиться в ее кожу жадными поцелуями. Чередовал ласки, выбивая опору ее решительности.
— Как бы я хотел слышать, что ты стонешь мое имя, — признался мужчина, нависая над девушкой. Он не входил в нее, лишь больше мучил ожиданием. Его тело накрыло Аланию, позволяя прочувствовать их близость. Лиам хотел быть с ней, как со своей самкой. Ждал, пока эльфийка сдастся под его неспешным напором.
— Лиам, — прошептала Лана беспомощно, когда тянущий узел внутри живота больше не было сил сдерживать. Пусть остановится, пусть отстранится, закончит свою пытку с ее совестью. Бедра эльфийки лишь едва поднялись навстречу мужу, и Лиам принял это. Вошел в нее полностью, не давая больше никаких отсрочек. Его ладонь легла на шею эльфийки, чтобы чуть приподнять голову девушки.
— Ты не знаешь, как больно, когда любимая женщина не отвечает взаимностью, — еще один глубокий толчок. Не приносящий облегчения, только новый укол в сердце. Горячий шепот, наполненный чужой болью, впитывался в мозг, оголяя нервы. — И ты не понимаешь, как страшно знать, что не можешь сделать самого дорого тебе человека счастливым.
Он замолчал. Не произнося больше ни слова, Лиам двигался в ней быстро, не сдерживая собственной страсти. Вырывая стоны Ланы, заставляя Лану сжиматься в предвкушении яркого взрыва. Ее позорного поражения. Клыки вонзились в шею девушки, горячее семя выплеснулось в ее плоть. Но жгучее томление эльфийки так и не переросло в освободительную разрядку.
Лиам встал с кровати и направился к шкафу за одеждой, а Лана осталась лежать одна, теперь всей кожей ощущая прохладу воздуха вокруг. Беар одевался, стоя спиной к кровати. И когда закончил, все так же, не оборачиваясь, произнес:
— Если бы я был жесток, как тебе хотелось бы верить… Если бы я хотя бы наполовину был так же жесток, как ты… Я бы нашел способ заставить тебя прочувствовать все то, что ты делаешь со мной. Но я продолжаю любить тебя. Молча унижаться перед тобой и потакать тебе.
«Каждый раз надеясь, что хоть что-нибудь шевельнется в твоей душе», — этого он не смог заставить себя произнести вслух. Он и так уже слишком многое наговорил. Опять. Лучше просто уйти. Исполнить очередное ее желание.
