Помаявшись, я вышел из ванной и открыл дверь в соседнюю комнату. Белый фарфоровый сосуд… Ну… надеюсь, это то о чем я думаю, ибо терпеть уже сил нет.
— Варь, ну что ты так долго? — окликнула меня из кухни женщина. — Чего застряла у туалета? Давай быстрее заканчивай и иди завтракать.
М-да… Ладно, буду надеяться, что это именно то, что мне сейчас жизненно необходимо. Я по привычке расстегнул брюки, встав у белой фарфоровой вазы до половины заполненной водой и… замер.
— …! Я — баба! — скорбно закатив глаза, я спустил брюки.
За едой разговор не клеился. Я боялся выдать себя и ограничивался короткими фразами, в основном повторяя последнее слово из вопроса незнакомки. Она, вообще, кто? Прислуга? Мать? Скорее, последнее. Прослеживается явное сходство с тем телом, которое мне досталось.
— …так что тебе подарили девочки? — повторно задала вопрос предположительно мать Вари, в теле которой я обитал сейчас. Что за странное имя?
— Девочки?
— А кто был? Все три приехали или Иришка не смогла?
— Иришка?
— Варвара! Прекрати повторять за мной как попугай, это уже раздражает! Так что они тебе подарили?
Я неопределенно пожал плечами. Вот бы я еще знал, что этой Варваре подарили какие-то девочки, одна из которых Иришка.
Два дня прошли весьма напряженно. Балансируя на грани, чтобы не ляпнуть что-нибудь и не выдать себя, я исследовал жилище. С комнатой, в которой обитала некая Варвара, было проще. Панель на стене включалась с помощью узкой продолговатой коробочки с кнопками и начинала демонстрировать… всякое разное. С ванной я тоже разобрался быстро. Прочитал надписи на всех флаконах из неизвестного материала, и хотя что-то было написано на другом языке, я отчего-то понимал и его. Не знаю, как такое возможно. Либо оба языка являются обязательными в жизни этого мира, либо прошлые навыки Варвары сохранились и у меня, хотя память исчезла.
Трудности возникли с кухней и просьбой матери Варвары приготовить чай. Пришлось отговориться ужасным самочувствием и скорчить жалобную рожицу. Я себя в зеркале в этот момент не видел (кстати, надо потренировать мимику), но отчего-то был уверен, что на очаровательном личике блондиночки мое скорбное выражение смотрелось достаточно жалостливо. Во всяком случае, женщину проняло, она позвала меня на кухню и принялась сама хозяйничать. А я пристально наблюдал за ее действиями и запоминал. Надеюсь, она не попросит меня приготовить еду, поскольку прислуга тут явно отсутствует. Это будет катастрофа! Максимум на что я способен, это поджарить на костре дичь.
