Шорох раздался совсем рядом – там, где еще недавно я видел Веру. Я слегка повернул голову и подосадовал, как неудачно все сложилось: ствол моего автомата был направлен в противоположную сторону. Чувствуя, как по виску покатилась капелька пота, я начал медленно поворачивать оружие, а потом над травой приподнялась голова – и я встретился глазами со своим возможным убийцей. Когда мужик оценил мое незавидное положение, его невзрачное щетинистое лицо исказила ухмылка. В поле зрения появился ствол автомата, и на сей раз он был нацелен мне в лоб. Я глядел в его черный зрачок и понимал, что ни по каким раскладам не успеваю выстрелить первым.
Краем глаза я заметил, как среди высокой травы мелькнуло светлое размытое пятно. Девушка очень удачно спряталась, и человеку, что целился в меня, была не видна. Что ж, если мужик один – у нее есть шанс остаться незамеченной и уцелеть. Главное, не начала бы вытворять глупости…
Однако у Веры были другие планы. Она слегка приподнялась и, удерживая пистолет двумя руками, прицелилась. Раздался одиночный хлопок. Не теряя времени, Вера переместила ствол чуть правее и сделала подряд еще два выстрела. Потом, уже не скрываясь, встала в полный рост, и ствол ее пистолета покинули еще три пули.
После первого же ее выстрела я привстал на одно колено, подхватил автомат и стал выискивать цель, но никого не было видно. В кого же она стреляла?!
Вера вновь скрылась в траве, подползла ко мне, активно виляя попкой. Ее тело била дрожь, а зубы выстукивали дробь. Едва справляясь с волнением, она сипло прошептала:
– Не ранен?
– Нет, броник спас. Но ребра еще долго болеть будут. Повезло, что в тебя они стрелять не стали. Возможно, думали, что ты безоружная. Я, кстати, тоже так думал, пока ты…
После пережитого стресса слова так и лились из меня. Сосредоточься, сталкер! Что ты истеришь, как баба?
– Их трое было, – сообщила Вера и хлюпнула носом. – Двоих я зацепила, третий скрылся.
– Если есть запасная обойма – поменяй, – посоветовал я уже спокойным тоном. – Потом пойдем смотреть, кто на нас напал. Поодиночке будем двигаться: один идет – другой прикрывает.
Говорил я нарочито буднично, стараясь не обращать внимания на грозящие вот-вот хлынуть женские слезы. Бедная девочка! Представляю, как ей сейчас хреново, как хочется, чтобы кто-нибудь обнял, пожалел, успокоил! Но стоит мне дать ей понять, что эпизод закончился, – и заставить ее собраться станет практически невозможно.
