— Как-же вы это без позволения поселились?! — стараясь придать грозный оттенок своему переутомленному интеллигентному тенорку, кричит начальник на мужиков.
— Ваше высокопревосходительство...
— Я всего — высокоблагородие, — скромно возражает начальник.
— Ваше степенство, мы у киргизцев землю на года укупили.
— Но почему-же вы контракт у меня не явили? По закону контракт должен я утверждать. Понимаешь?
— Ваше степенство, мы люди темные. Научи, — затем и пришли.
— Вашескродие, — почтительно докладывает стражник: — у него пачпорт просрочен.
— Ах, да! Видишь! У тебя паспорт просрочен. Как же тебе не стыдно просрочивать паспорт? По закону нельзя жить с просроченным паспортом!
— Ваше степенство! Старшина-то у нас — змий, аспид. Дай, говорит, трешницу, я те вовсе уволю; а не дашь, — месячный бери. Не погуби, ваше высокопревосходительство!
— Говорят тебе, что я — высокоблагородие... Стражник, пусть их живут. А вы — я с вашим старшиной спишусь. Если действительно нет препятствий, он должен, — понимаешь? — по закону должен выслать тебе паспорт. Затем, смотрите, принесите мне контракт для утверждения.
Мужики уходят и продолжают косить сено и пахать землю. Наступает осень, возвращаются из глубины степей киргизы, видят землянки и летят к ним карьером с ружьями и нагайками, — убить хотят. А мужики их еще издалека увидали, выставили хлеб-соль, штоф водки и на тарелке, придавив камнем от ветра, три засаленных рублевых бумажки. Киргизы подскакали, мужики — шапки долой, и в ноги.
— Здравствуйте, батюшки! Здравствуйте, киргизушки! Примите дары, не побрезгуйте. А мы-то вас ждем, не дождемся. Начальник-то страсть сердитый. Кричит: контракт где, почему киргизы не едут контракту писать! Погоди, мол, твое благородие: некогда им; приедут хозяева наши, напишем... Милости просим, милости просим!
Киргизское сердце — «вовсе простое»: все за чистую монету принимает, — и хлеб-соль, и поклоны, и радость. Мужиков оставляют и делают с ними контракт.
— Что-же вы так долго не являлись? — опять силясь придать своему тенорку суровость, кричит начальник на киргизов.
Но киргизы только улыбаются.
На следующий год к двум первым землянкам прибавляется двадцать новых. Еще на следующий — сто. Еще чрез год — двести, и тогда уже киргизам вместо хлеба-соли достаются камни в голову. Проходит десять лет — и выростает город, с церковью, с аптекой, с каменными складами. По Тоболу приблизительно таким манером в десять лет поселилось около 35,000 народа.
