В Уркте многие знали семью кузнеца. Но когда случилась беда, никто не захотел взять к себе двух сирот. Кому захочется кормить лишние рты, когда приближаются белые дни? К тому же многим кузнец задолжал, а платить по счетам теперь детям придется.
Белыми днями на Гронтхейме называют зиму. Длится она целых пять месяцев и на улицу в это время лишний раз лучше не выходить. Холод собачий. Такой, что кости в трех шубах трещат, и пяти минут на свежем воздухе не простоишь.
Люди делают запасы, утепляют дома, охапки дров выше крыш возвышаются рядом с домами. Из года в год одно и то же. Готовятся-готовятся, и все равно умирают от голода и холода.
А все потому, что у людей в белые дни нет единства. Каждый семья печется только о своей шкуре. Ведь помоги ты соседу, поделись с ним пищей, теплой одеждой, и могут уже оба семейства не пережить зиму. Такова суровая правда жизни на Гронтхейме и никуда от нее не деться.
А теперь представьте, что дети в такой ситуации остались одни. Да, у них есть дом. Но нет людей, которые о них позаботятся. Согласен, они и сами могут сделать запасы. Но будет ли их достаточно? Хорошо, а что насчет теплой одежды? Прошлогодняя, поди, уже мала. Калмея, конечно, может распустить шкуры и взяться за иглу. Каждая девушка умеет шить. Но хватит ли этого? Купить у торговца еще шкур? На что? В кармане-то пусто, а распродавать имущество — так придут за долгами, и не видать им денег как своих ушей.
Мне стало кое-что интересно:
— Если никому нет до вас дела, тогда как вы оказались на попечении этой Олкейны?
Калмея понурила голову. Вместо нее взял слово брат:
— Карга думает, что дар нашей матери передается по женской линии. Потому и взяла Калмею. Ну а я шел довеском.
— Что за дар? — заинтересовался я пуще прежнего.
— Наша мать чувствовала людей. Она точно знала, когда они лгут, а когда говорят правду. Могла распознать скрытые душевные терзания и за неторопливой беседой развеять все страхи, сомнения, переживания и опасения.
— «Интересно…. Эмпатия или просто хороший психолог?».
— И как, проявился дар? — спросил я Калмею.
— Пока нет, — насупилась она.
— Ясно.
В комнате повисло неловкое молчание, и я решил сменить тему:
— Где она, кстати?
— Кто, карга? — уточнил Саран.
— Да, — ответил я и добавил: — На дворе ночь, а ее нет. Странно как-то.
— Несвет пошла собирать. Он распускается с первыми лучами солнца всего один день в году. Сегодня тот самый день.
— «Несвет… несвет. Блин, я же знаю…. Нет, ну точно знаю».
