Слух о партизанах превратился в действительность, когда всю зимнюю ночь через село шли бойцы отряда Сидора Ковпака. Ушел с ковпаковцами и мой бывший учитель украинского языка и литературы, дорогой мне человек Иван Лещинец. А мы, ребята, совершенно не были готовы к этому, испугались за семьи, которых, конечно, не помилуют ни гитлеровцы, ни полицаи… Мы остались в селе. Ждать пришлось до весны сорок третьего года, когда появились другие партизаны и перебили полицию. Охрамеевичи словно проснулись. Все забурлило, забыто и уже почти неправдоподобно! На окраине проходил митинг — сгрудилось, наверно, полсела. А мы, ребята, начали собираться…
Провожали меня мать, отец, сестра. Все плакали. Я надел черную железнодорожную шинель, подаренную мне как-то мужем сестры, подпоясался широким ремнем, сжимал в кармане ржавую гранату-лимонку и держался сурово. Условились, будто я ушел проводить сестру отца (в сорока километрах она жила), больше ничего не придумали. Это — для полицаев. Дождались партизан за селом — пять парней нас было. Подскакивает к нам командир, в короткой кожаной тужурке, в черной кубанке, с биноклем на груди. Это был, как потом выяснилось, Петр Сергеевич Коротченко, а партизаны называли его Кочубей.
— Кто такие? — спрашивает. — Куда идете?
— Охрамеевичские… К вам, в лес.
— А что же вид у вас такой не боевой?
Так и хотелось его спросить: разве? А черная шинель с широким ремнем? Лимонку выдернуть из кармана, показать, что ли? Но он спрашивает:
— Комсомольцы?
— Да.
— А комсомольские билеты с вами?
— Да.
— Тогда садись в подводу, поехали.
Вот так и попал я в лес. Ждал, будут трещать партизанские костры, освещая шумный лагерь, а оказалось — темнота, дверь в землянку завешана плащ-палаткой, а землянка — как яма на пять шагов, что в ширину, что в длину; хоть и жарко натоплено, а тянет на воздух, где холодно и мокро. В общем, сразу понял, партизанская жизнь — это не романтика, а испытания. Через пять дней был уже в бою…
А через месяц, как сообразительный боец, не раз доказавший свою храбрость, Владимир Андриенко был зачислен в спецподразделение минеров, уверенно овладел сложным делом подрывника, стал командиром диверсионно-подрывной группы и нанес врагу серьезный урон на железных дорогах. Взрывы мин, заложенных его руками под рельсы, сбросили с них не один эшелон, везущий на фронт солдат и боевую технику. Из леса Владимир Андриенко вышел с двумя орденами Красной Звезды и многими медалями, с сознанием еще большего родства с землей, которую так любит.
