По знакомым дорогам | страница 2



Как военный летчик, хочу отметить в книге Салая выразительные примеры связи Большой земли с партизанами по воздушной дороге. Однажды партизаны за день уложили в непролазный песок тысячи срубленных стволов, чтобы соорудить взлетную полосу для самолета с ранеными товарищами.

Книга Салая интересна тем, что в ней ненавязчиво, всегда к какому-то случаю, а значит, и оправданно возникают эпизоды прошлых партизанских схваток, строки о героях и об уроках тех лет. А рядом — имена народных мстителей минувшей войны, рассказы об их стойкости и бесстрашии. Перекличка двух важных этапов борьбы нашего народа с захватчиками в одной биографии и одной книге делает ее примечательной и незаурядной.

Сам Михаил Салай не дожил до счастливой возможности взять свою книгу в руки. Записки этого скромнейшего человека пролежали на столе больше двадцати лет. Но, как говорится, доброе и хорошее дело не пропадает. Я не сомневаюсь, что партизаны соединения будут благодарны известному писателю Дмитрию Холендро, который с уважением отнесся к памяти старого партизана и проделал немалую работу, чтобы записки, оставленные им, стали книгой.

Моя судьба на войне сложилась так, что немалое время я провел с партизанами, делил с ними и тяготы, и успехи; знаю, как они жили и боролись, не щадя себя ради достижения победы над врагом. И уверен, что молодые люди наших дней найдут в этой книге хорошие примеры для своего поведения и труда. Книга не только расскажет, как жили и боролись партизаны. Она поможет растить будущих защитников Родины.


Дважды Герой Советского Союза

генерал-полковник авиации

В. Д. ЛАВРИНЕНКОВ

Вместо вступления

Рукопись, пролежавшая без движения свыше двадцати лет, была большая, и при взгляде на нее сразу возникала мысль: сколько же труда вложил в это дело немолодой человек, каждый день вооружаясь пером и выводя очередные строки! Родные вспоминают:

— Никогда Михаил Гордеевич не думал, что доведется ему писать книги. Скажи кто-нибудь об этом раньше, искренне рассмешил бы его, и только! Характер не тот, для обыкновенного-то письма он редко набирался терпения, к тому же времени не хватало. А тут… Иногда на рассвете уже сидит за столом с простенькой ручкой, а чаще с карандашом в непослушных, нетвердых от ревматизма пальцах. Стоит задуматься в тишине, как перед глазами возникают лесные тропы. До сих пор их зовут партизанскими. Как живых, видел он товарищей, с которыми прошел по тылам врага в ту пору…

Но почему — только в ту пору?