Кровью своего сердца | страница 3




Эта книга — живая история, живая память о тех событиях, свидетелем и участником которых был мой дед, Михаил Александрович Никольский, рожденный в 1923 году. Он не был героем, не имел воинских званий, не дошёл до Берлина… Он воевал на своей земле, но не смог уберечь от пуль и огня никого из своей семьи, потеряв и отца, и мать, и сестру. Он выжил и рассказал свою правду о войне — простую правду обычного человека, прошедшего через нечеловеческие испытания.

Эта книга даёт возможность увидеть историю глазами тех, кто её делал, а не тех, кто потом её писал.


Диана Королькова


Михаил Александрович Никольский

от автора

Написать эти воспоминания меня заставило стихотворение «Семейная летопись» Евгения Чеканова>1. Поскольку оно взволновало меня до глубины души, привожу его текст полностью, без сокращений. Вот он:

Простая жизнь подвластна забытью,
И трудно воротить ее из плена…
Однако родословную свою
Я смог познать до пятого колена.
Я помню вечер… Выло и мело
За окнами родительского дома,
А в доме было тихо и тепло,
И запах пищи плавал невесомо.
Трещала печь, и отблески огня
Лицо отца багряно заливали.
Он вспоминал… И в дрожь бросал меня
То жар любви, то жгучий лед печали.
Прошли года. С неясною тоской,
Как будто по утерянному раю,
В который раз в квартире городской
Я летопись фамильную листаю
И снова слышу, как вздыхает мать:
«Кому нужно собранье этих басен,
Их скоро будет некому читать…» —
Но верю я, что труд мой не напрасен,
Что не взорвется хрупкий шар земной,
По яростной орбите пролетая,
Что будет длиться начатая мной
Простой семьи история простая,
И что ее незыблемую гать
Сквозь топь веков мои продолжат дети…
А ты, мой друг? Что можешь ты сказать
Хотя бы о своем покойном деде?
Что ты припомнишь, кроме черт лица,
О чем расскажешь, коль спросить серьезно?
Ну, что молчишь? Иди, спроси отца.
Иди, спроси, пока еще не поздно!

Прочитал. Понравилось. И задумался, разволновавшись всерьез. На самом деле, что мне ответить на поставленные вопросы? Лично из своей жизни? Как на исповеди, откровенно…


Судьба сложилась так, что ответить на эти вопросы трудно, больно и тяжело. Почему?

Глава 1

Я и моя семья до 1940 года

Свою родословную я не смог познать даже до третьего колена. Частые переезды родителей. Жизнь на частных или государственных квартирах, только не в родном, родительском доме. И отец, когда я был пацаном, затем школьником, никогда не заводил речь о своем происхождении и о нашей родословной, считая, что сын не дорос до таких разговоров. Так что из воспоминаний отца мне не пришлось узнать ни «жара любви, ни жгучего льда печали». Ни дедушек, ни бабушек, кроме одной — матери моего отца, я не знал, не слышал их разговоров и не запомнил ничего. А теперь поздно, не спросишь. Годы ушли…