Сидон и Тир явно были соперниками, и теперь сидонский царь решил воспользоваться сложившейся ситуацией, чтобы нанести своему конкуренту решительный удар. Не имея египетской военной поддержки, Тир потерпел поражение. Правда, сам Тир сидоняне захватить не смогли, но они завладели материковым городом Ушу, что лишило Тир пресной воды, леса, игравшего важную роль в повседневной жизни тирийцев и в их экспорте, и даже земли для погребения, ибо малые размеры островков не позволяли тирийцам иметь на них некрополь. Все сохранившиеся письма Абимилки фараону — это отчаянная просьба о помощи, дабы вернуть Ушу Тиру (ЕА, 146–155). Отчаявшись иными способами добиться помощи от египетского правительства, Абимилки пошел на необычный шаг: он объявил свой город владением старшей дочери Эхнатона Меритатон и себя ее слугою (ЕА, 155; Albright, 1975, 102), надеясь, что это заставит фараона оказать ему помощь (ЕА, 155, 59–61). Вероятно, это было в последние годы правления Эхнатона, когда при египетском дворе усилилось влияние Меритатон, а ее муж Сменхкара был официально объявлен соправителем фараона (Кацнельсон, 1976, 14–15). Помогло ли это Абимилки, сказать трудно. Эхнатон якобы собирался послать армию и флот, чтобы восстановить или укрепить шатающуюся власть, и местные цари выражали, по крайней мере, на словах, свою готовность принять войска фараона. Об этом сообщали в своих письмах цари Берита и даже Сидона, который на деле уже предпочитал союз с Амурру (ЕА, 142, 25–30; 144, 18–21). Сидонский царь даже надеялся с египетской помощью вернуть себе потерянные в результате действий хапиру некоторые владения (ЕА, 144, 26–32). Но никаких следов военной помощи египтян не обнаружено.
Вместо военного похода Эхнатон предпринял дипломатические действия. Обеспокоенный действиями Азиру, который на словах выражал всяческое почтение, а на деле все меньше считался с фараоном и совершал все более самовольные действия, Эхнатон стал требовать его прибытия в Египет (ЕА, 162). Видимо, такое прибытие считалось знаком покорности. Азиру, опасаясь не только за свою власть, но и жизнь, в то же время не желая полностью рвать с Египтом, всячески отговаривался от этой поездки, ссылаясь на грозящую в таком случае войну с хеттами и другими соседями (ЕА, 162; 165, 16–22). Эхнатон, видимо, не хотел вступать в открытую конфронтацию с Азиру и пошел ему навстречу, разрешив отложить поездку на год (ЕА, 162, 46–47). Но и через год Азиру так и не прибыл к фараоновскому двору, и Эхнатон почти ультимативно потребовал приезда его или сына в Ахетатон (ЕА, 162, 48). Такое настойчивое стремление фараона добиться прибытия царя Амурру вызвало интриги при дворе последнего, и определенную роль в них играл сын Азиру. Именно его усилия привели в конечном итоге к поездке Азиру в Египет. Враги принца распространили слух, что тот за золото продал своего отца (ЕА, 169, 18–23): видимо, египетское золото действительно сыграло спою роль в решении этого вопроса. Сколько продолжалось пребывание Азиру в Египте, неизвестно, по ясно, что достаточно долго, и этим воспользовались его враги (ЕА, 169, 29–33). По-видимому, Азиру с умел убедить фараона, что сумеет удержать египетские владения, поэтому и был отпущен. И Амурру, и города побережья, находившиеся вне непосредственных владений Азиру, действительно официально оставались под египетским контролем, но реально власть фараона была там довольно слаба (об этих событиях см.: Дьяконов и др., 1988, 248–250; Knudtzon, 1907–1908, passim; Weber, 1908, 1203–1276; Helck, 1962, 178–183; Katzenstein, 1973, 32–44; Klengel, 1969, 264–286; Klengel, 1992, 107–110, 161–165; (loetze, 1975, 12–15; Aldred, 1975, 84).
