Мятеж Баала ничем не отличался от подобного мятежа сидонского царя Абдмильката, но результаты его для Тира были иные, чем ранее для Сидона. Тир играл слишком большую роль в ассирийской экономике, чтобы его было можно разрушить. Если, строя Порт Асархаддона на месте Сидона, ассирийский царь намеревался создать конкурирующий с Тиром центр заморской торговли, то он явно ошибся. Тир, обладающий разветвленной сетью заморских колоний (см. ниже), остался вне конкуренции. Поэтому город не только не был разрушен, но и остался под властью прежнего царя. Асархаддон отнял у Тира все материковые владения, и как Арвад при Тиглат-Пала-саре III, так и Тир теперь был сведен к самому острову (ANET, 291). На остальной территории, ранее подчинявшейся тирскому царю, была образована ассирийская провинция Тир (Цури), и из более позднего времени известно имя одного из правителей этой провинции — некоего Бел-Шадуа (Forrer, 1920, 66–67; Katzenstein, 1973, 283; Na‘aman, 1994, 7–8). Возможно, именно тогда или несколько позже был заключен договор между Асархаддоном и Баалом (ANET Suppl. 533–534; Porpola, Watanabe, 1988, 24–28). В этом договоре, в частности, разрешалось тирийцам торговать в Акко и Доре, которые ранее находились на территории Тирского царства. Следовательно, во время заключения договора они уже Тиру не принадлежали, и договор относится ко времени, когда территория царства сводилась преимущественно к самому острову (Pettinato, 1975, 159), хотя возможно, что некоторые города Асархаддон все же Баалу вернул. Акко и Дор, как только что было сказано, к этим возвращенным городам не относились. Вероятно, в состав ассирийской провинции был включен и Ушу; позже его жители восстали против ассирийского наместника (ANET, 300). Потеря этого города ставила Тир в полную зависимость от ассирийского правителя, ибо именно оттуда тирийцы в основном получали еду и воду.
Договор между Асархаддоном и Баалом далеко не был равноправным. Он являлся, по существу, диктатом ассирийского царя. Состоял он из политической и экономической частей, но, к сожалению, политическая часть дошла в очень плохом состоянии. Тем не менее из сохранившегося текста ясно, что Баал признал себя «рабом» ассирийского царя, т. е. полностью подчинился его власти. Конкретным выражением такого подчинения явилась посылка в Тир специального царского представителя, который осуществлял контроль за всей деятельностью Баала. Тирский царь должен был прислушиваться к мнению этого представителя, т. е. практически не мог предпринимать никаких самостоятельных действий. Даже письма ассирийского владыки он должен был читать только в присутствии этого представителя; видимо, ассирийский царь опасался, как бы его тирский вассал не исказил в свою пользу содержание послания суверена. Так что после этого договора самостоятельность Тира, и до этого весьма иллюзорная, стала совсем призрачной: тирский царь был, пожалуй, более бесправен, чем наместник ассирийской провинции.
