Афанасий Александрийский.Послание к брату Серапиону (о смерти Ария)[67] Афанасий брату и сослужителю Серапиону желает о Господе радоваться. Прочел я писанное твоим благоговением, где убеждаешь меня известить тебя и о касающемся до меня, и о настоящих событиях, и о нечестивейшей ереси ариан, за которую потерпел я все это, также о том, какой конец жизни имел Арий. Из трех этих требований два исполнил я охотно и послал к твоему благочестию писанное мною к монахам, потому что из этого можешь узнать касающееся и до меня, и до ереси. Писать же о последнем, то есть о смерти, долго не решался я, опасаясь, чтобы не подумал кто, будто бы насмехаюсь над смертью человека сего. Но Поелику – при бывшем у вас рассуждении об ереси, вопрос остановился на том, вступив ли в общение с Церковью, кончил жизнь Арий, – повествованием о смерти как бы решается этот вопрос, то по необходимости принял я на себя труд рассказать об этом, рассуждая, что сделать это известным значит то же, что заставить наконец молчать охотников до спора. Ибо, как думаю, узнав о чуде, бывшем при смерти, и сами предлагавшие прежде вопросы не осмелятся сомневаться в том, что богоненавистна арианская ересь.
Меня не было в Константинополе, когда Арий кончил жизнь, но был там пресвитер Макарий, и я слышал, что им было рассказано. Арий, по настоянию Евсевиевых приверженцев, призван был царем Константином, и, когда явился, царь спросил его: содержит ли он веру вселенской Церкви? Арий поклялся, что верует право, и подал письменное исповедание веры, не сказав в нем, за что извергнут был из Церкви епископом Александром, и вместе прикрываясь изречениями Писания. Посему, когда клятвенно подтвердил, что не держался тех мыслей, за которые изверг его Александр[68], тогда царь отпустил его, сказав: «Если вера твоя правая, то хорошо сделал, что поклялся. Если же вера твоя нечестива и ты поклялся, то Бог по клятве твоей будет судить дело твое». Когда же, таким образом, вышел он от царя, Евсевиевы приверженцы хотели ввести его в церковь, с обыкновенным для них насилием. Но Константинопольский епископ, блаженной памяти Александр, воспротивился этому, говоря, что изобретателя ереси не должно принимать в общение. Наконец Евсевиевы приверженцы стали говорить с угрозою: «Как без вашего соизволения сделали мы, что царь призвал его к себе, так и наутро – хотя и не будет на это согласия твоего – Арий будет с нами присутствовать при богослужении в этой церкви». День же, когда говорили это, был субботний.
