И только участковый собрался торжественно передать технично продырявленное ведро детворе, как из-за лесистого поворота, по льду речушки на двух снегоходах появились гости.
– Н-да, – пробормотал Володя Шарапов. – Не ждали, не гадали. Только бы и вправду Михалыч не пришел.
В «Боржч», единственный бар-ресторан на всю деревню, а по совместительству еще и продуктовый магазин, набилось человек пятьдесят. Таким табором даже на свадьбы тут не собирались. По идее, можно было бы и семьдесят впихнуть, если часть гостей по стенам развесить. Слишком много народу в одном месте – явный повод, чтобы кому-то стало скучно. А где скучно, там в шутку кто-то кого-то толкнет. А там и затрещина. В общем, по итогам пойди разберись, кто кого и зачем. Зато потом всем стыдно.
Втиснуться в большой зал больше ни у кого не получалось, и потому еще человек сорок бродили на улице от большого любопытства. Не каждый день в деревню прикатывают столичные гости – торговый агент концерна «Калашников» в лыжном комбинезоне, батюшка в толстой шубе и с золотой цепью под ней, прям как дуб у Александра Сергеевича, сотрудник полиции в зимнем камуфляже и блондинистая сотрудница банка с муфточкой, в пушистой меховой шапочке, в белой шубке и в сапожках на шпильках. Кордебалет внешнего мира с неведомой программой.
Владелец магазина-ресторана Кирилл Панов, программист и бизнес-тренер, лет пять назад сбежавший из столицы от, как он утверждал, «вейпов, сигвеев и геев», быстро навел порядок, вывел на улицу с десяток самых шумных и любопытных – и тем самым освободил для гостей свободный пятачок за одним из столов. И Панов, и Шарапов по известным причинам крепко не любили стартаперов, биткойны и нетрадиционно сексуально ориентированных – потому сразу нашли общий язык и крепко сдружились. И не раз уже друг друга выручали.
– Добро пожаловать, гости дорогие, – Кирилл сам и разбил лед молчания.
Он-то понимал, что гости немного оробели после мороза, а заодно от активного местного любопытства. Бородатые, крепкие мужики, весело переглядывающиеся и вполголоса спорящие, подмигивающие зардевшейся от смущения финансисточке да обступившие со всех сторон. Не так уж часто в деревню, у которой и названия-то не осталось, наведывались гости. Нет, во внешний мир местные регулярно выбирались – кто поторговать добычей с охоты и рыбалки, кто на вахте поработать в местах дальних, кто «диким гусем» по миру полетать. А вот внешний мир заглядывал сюда редко. Обычная российская глубинка, совсем-совсем глубинка – которая не менялась десятилетиями, а порой и столетиями.
