— Так же, как и любые другие произведения искусства!
— Логически опровергнуть вашу философию, видимо, невозможно, но я с ней не согласен, — серьезно сказал Ульянов.
— Очень жаль, — искренне огорчился старик.
— Дорогой Аркадий Симонович, мне пора!
— Очень рад был вас видеть, Володенька!
— Взаимно!
— Заходите!
— Обязательно! — пообещал Ульянов.
Петербург особенно красив летом, в период белых ночей. Но и в декабре, одевшись в зимнюю белую одежду, он по-прежнему величествен. Создатели города хорошо продумали его цветовую гамму. Летом путешественника, знакомящегося с красотами Санкт-Петербурга, естественно тянет к Неве, а согретые ласковым северным солнцем голубые и желтые здания набережных выглядят особенно выигрышно при почти круглосуточном свете. Зимой, когда Нева, набушевавшись и вдоволь попугав добрых горожан, засыпает под ледяным покрывалом, мы обыкновенно стремимся в другие более укрытые от пронизывающих ветров части города, где серые чопорные дома удачно гармонируют с белым снегом, почти постоянным полумраком и застывшими голыми деревьями.
Когда г-н Ульянов выходил из пивной, часы в церкви напротив пробили всего-то четверть пятого, но в городе уже темнело. В сумерках серые здания выглядели мрачно и неприветливо, повалил противный снег, и Ульянов подумал, что зря он, наверно, пил пиво в такую холодную погоду. Впрочем, ему посчастливилось быстро поймать извозчика, и вскоре он уже входил в теплое и приветливое помещение публичной библиотеки.
Он любил «публичку», и его здесь знали и любили, потому что только здесь, среди океана книг, он становился таким спокойным, вежливым и доброжелательным, словно им овладевали царившие в библиотеке мудрость и доброта десятков поколений. Все ему здесь было до боли знакомо: и уходящая вверх мраморная лестница с периллами из красного дерева, и высокие, доходящие почти до потолка окна с выходом на Александринскую площадь, и скульптурная группа, изображающая муз, покровительниц литературы и истории, и огромный зал с бесчисленными рядами книжных полок… Тем более странное чувство охватило его в этот день, едва он вошел в главный зал. Что-то здесь было сегодня не так, и он сразу понял, что именно.
— Что это за дверь? — воскликнул Ульянов, обращаясь к пожилой служительнице. — Я никогда ее здесь не видел!
Возможно, его вопрос не был услышан, или самой судьбе в тот день было угодно, чтобы Ульянов не получил ответа; во всяком случае женщина продолжала молча стирать пыль с больших темно-зеленых томов «Всемирной энциклопедии».
