Меч застрял, а великан, взревев от боли, выронил дубину и схватился за ногу, пытаясь сделать шаг. Он качнулся и с грохотом завалился на спину.
Лёжа на земле, велика ревел, держась за рану и осторожно пытаясь вытащить меч дрожащей рукой. Видимо, ему было очень больно. Мне даже показалось, что у монстра текут слёзы.
Подбежал к врагу, вынимая при этом оружие из наручей, подпрыгнул и всем своим весом вогнал оба кинжала в огромные глаза.
«Хм. Повторяюсь…»
Гигант взревел ещё сильнее, но я, встав великану на грудь, со всей силы каблуком сапога загнал один из кинжалов в глазницу, утопив оружие в черепе по самую рукоять. Громила затрясся в конвульсиях и упокоился.
Рассудок стал возвращаться в мой оскорблённый разум, а тело сигнализировать о том, что у меня опять куча ран и неплохо бы получить лечение.
Была ещё глубокая ночь. Я поднял голову к небу, но сейчас его красота как-то не восхищала. Не желая искать дополнительные приключения на свою задницу, подобрал меч и побрёл в сторону замка.
После нескольких шагов в голове снова всплыло воспоминание о моём унижении, которое случилось только что, и в груди опять стала пульсировать ярость. Развернувшись, побежал обратно к великану, точнее, к его трупу. Хоть и мучил страх того, что от ран скоро станет совсем худо, но я просто обязан был это сделать…
Схватил меч и отрезал, вернее, отрубил несколькими ударами гигантский детородный орган великана и пнул его в сторону. Лишь после этого с чувством выполненного долга помчался к замку.
Оставшийся путь удалось пройти без новых приключений. Кроме того, в лесу было поразительно тихо, видимо, вопли великана и мой рёв разогнали всю живность в округе.
Оказавшись возле замка, понял, что в комнату идти нельзя, ведь там я тихо-мирно откину копыта к утру от внутреннего кровотечения и остальных ран.
Стараясь оставаться максимально незаметным, я прошёл через парадную дверь и тихо поднявшись на второй этаж, приблизился к комнате баронессы. Уверенности, что меня не заметили по пути сюда, не было, так как от ран сознание уже потеряло ясность, а зрение стало мутным.
Постучал, подождал — ничего не происходит. Попробовал толкнуть дверь — заперто.
Снова постучал, а потом вспомнил, что когда рабыни или помощницы приходили к Амалии, они звонили в колокольчик, висевший на стене рядом с дверью.
Посмотрел на висящий шнурок, которому я раньше не придавал никакого значения. Дёрнул за него — ничего не происходит, колокольчик не звенит. Ещё несколько раз подёргал — тишина.
